я не придумала ничего лучше, чем сказать:
– Я принесла тебе конфет… «Белочку»… Ты так любил их …раньше…
Я не успела заметить, лишь почувствовала движение, а он уже был рядом. Схватив в охапку, поднял над полом, да так и замер. А я, уткнувшись носом в его плечо, боролась со слезами…
Некоторое время спустя, мы сидели друг напротив друга на жесткой больничной койке и лопали конфеты.
Он сильно изменился за прошедшие годы, возмужал. Широкоплечий, кареглазый, с темно-русыми волосам и пушистыми ресницами, но все с той же по-детски открытой улыбкой. Задорные веснушки – еще один привет из детства.
На скуле появился едва заметный шрам, но на правой щеке осталась ямочка. И все также видно ее только, когда он смеется. Не парень – мечта любой девчонки.
Помню, когда вокруг него стали виться воздыхательницы, я с ума сходила от ревности. Даже мысли не допускала, что его придется делить с кем бы то ни было. Да и как это возможно? Ведь он только мой! Мой самый лучший, самый сильный и любимый старший брат.
Столько лет прошло с тех пор… Где мы, тогдашние, наивные и счастливые?
– Эй, – позвал он незнакомым голосом и легонько сжал мою ладонь. – Не исчезай.
– Я здесь, – стряхнув воспоминания, словно дремоту, отозвалась я. –Как ты себя чувствуешь?
– Хоть сейчас Тихий океан вброд переплыву, – гордо выпятив грудь, заявил он.
– Поверю на слово, – улыбнулась я.
– Ты так похорошела. Настоящая красавица…
– Спасибо, – улыбнулась я. – Ты тоже очень сильно изменился. Совсем не такой, как я помнила.
– Как Клава?
Последнего вопроса я не ожидала. Эта была еще одна тема, которую я старательно избегала годами и смела думать о ней лишь наедине с собой.
Что-то в моем лице насторожило брата, он резко нахмурился. Я же как можно спокойнее сказала:
– Ее больше нет.
– Когда это случилось?
– Через два месяца после моего восемнадцатилетия.
– Я не знал…
– Конечно, нет. Я ведь не сообщила Вале. Их вражда длилась годами, и даже на своих похоронах Клава к примирению не была готова. Не соблюсти ее волю я просто не могла.
– Марина… – схватил меня за руку брат.
В ответ я пожала его ладонь и как можно мягче сказала:
– Знаешь, я действительно верю, что теперь Клава там, где все те, кого она потеряла. Те, кого она любила больше собственной жизни, но не смогла уберечь. Я давно смирилась. Не будем об этом, хорошо?
Ромка не ответил. Сжав до боли зубы, отвернулся к окну. Его бледное лицо как-то резко осунулось. Наша встреча была испытанием для обоих, и мучительной делали ее именно воспоминания. Пожалуй, осознание этого и помогло мне начать разговор о недавних событиях. Ведь даже все ужасы действительности не так тяжелы, как наше с ним общее прошлое.
Вместе
