коснулось моего. Удивительно, мы одеты, находились в странном и жутком месте, да ещё и невероятно устали… Короче, я ощутил возбуждение. Такова, стало быть, человеческая природа.
– Я тогда училась на первом курсе, – доверительно стала рассказывать Оксана и, запрокинув голову, упёрлась затылком в стену пещеры, – и денег ни хрена не было. Много я могла снять с матери, если папашки не было и духу? Начала подрабатывать, пропустила занятия и на сессии конкретно попала. Думала, всё, вышибут. Вызывают к ректору. Ну, готовлюсь к последнему разговору – и на свободу с чистой совестью. Захожу – сидит. Куда там! В костюме, при галстуке, волосы выкрасил… Казанова, короче. Предложил для начала быть его любовницей, а там как получится. Мне куда деваться? Мать копейки зарабатывает, бабку в больницу положили – денег надо немерено. И учёбу продолжать хочется. Ну и как я должна была поступить?
Глаза её сверкнули набежавшими слезами, а губы скривились, точно от боли. Когда так делала моя супруга, я знал: надвигается грандиозная истерика. Слава богу, кое-какие методы для предотвращения грядущего шторма были мне знакомы. Обняв Оксанку за плечи, я подтянул её к себе и прошептал на ухо:
– Ну, прекрати.
Она замерла, и её голова склонилась ко мне.
– …Я же тебе ничего не говорю. Не буду даже говорить, типа, понимаю твою ситуацию, её может понять только тот, кто сам в ней побывал. Было так – стало по-другому. Что-нибудь хорошее обязательно случится.
– Ты прямо буддист, – Оксана посмотрела мне в глаза и смахнула слезинку, повисшую на реснице, – но знаешь, это успокаивает. Давно со мной так никто не разговаривал.
– Почему-то мне всегда было легче общаться с женщинами, – пояснил я, ощущая, как аромат Оксанкиных духов прошёлся по ноздрям и мягко ударил по мозгам. Говорить становилось всё труднее. – Надо было мне стать психоаналитиком или сексопатологом. Кстати, о птичках, надеюсь, у тебя хорошо получается мстить своему старпёру?
– Ещё как! – как-то нервно хихикнула девушка и совсем плотно прижалась ко мне, отчего мой пенис попытался провертеть дырку в одежде и выглянуть наружу. – Правда, эта старая скотина всё время пытается меня контролировать. Погляди, кого он послал вместе со мной – педика Кошкарёва, Лёху Семенчука – это вон тот крепкий дядька с усами, он работал в Припяти, и теперь у него не стоит, и Евгения Матвеевича Жуковского, тридцать пять лет доблестной работы в Семипалатинске – сам понимаешь.
– Так что же ты терялась с Серёгой? – Моя рука непроизвольно соскользнула ей на бедро, а её ладонь точно так же нечаянно легла на мою ногу. Рядом с промежностью. – Воспользовалась бы моментом.
– А он не в моём вкусе. – Оксанкина рука превратилась в ковыляющего краба, который обнаружил интересный секрет под материей моих джинсов. – Не люблю наглых говнюков, уверенных, что им не откажут. Вот если бы ты был не женат…
– Ты знаешь, – повернулся я к ней, и моя вторая рука неожиданно для меня самого притянула девушку, – я подозреваю,
