как шомпол, Порк; горничные Тина и Роза, очень изящные в крахмальных цветастых ситцах; худющая кухарка с белой тряпицей на волосах и отупевший, сонный малыш Джек, устроившийся вне досягаемости от щипков Мамми. Черные глаза поблескивали выжидательно: что ни говори, а совместная с белыми молитва – это заметное событие дня. Древняя красочная образность литании не доходила до их сознания, но трогала душу, и они покачивались в такт, выпевая ответствия: «Господи, помилуй нас! Господи Иисусе Христе, помилуй нас!»
Эллен прикрыла глаза и приступила к молитве; голос ее возвышался и замирал, ласкающий, успокоительный… Желтый круг света падал на склоненные над столом головы; Эллен возносила благодарственную молитву Господу во здравие и благополучие своего дома, своей семьи и своих рабов. Она помолилась за живых и за ушедших – за тех, кто нашел себе кров в «Таре», и за своих родителей, и за сестер, и за трех умерших младенцев, и «за все несчастные души, что томятся в чистилище». Потом сжала в длинных своих пальцах белые четки и начала молитву Божьей Матери. Подобно дуновению ветра понеслись ответствия, повторяемые разом и белыми и черными: «Пресвятая Дева Мария, Матерь Божия, молись за нас, сирых, и ныне, и в наш смертный час!»
В подобные минуты на Скарлетт всегда нисходили мир и покой. Так было и теперь – несмотря на сердечную боль и горечь от невыплаканных слез. Разочарование, принесенное днем сегодняшним, и страшный призрак завтрашнего немного отошли, уступая место надежде. Бальзам пролился не оттого, что душа ее обратилась к Богу, – нет, религиозные обряды значили для нее не более, чем пустые слова, произносимые равнодушными устами. Нет, это лик матери действовал так на нее – вид матери, молящей у престола Господня благословения тем, кто ей дорог. А когда ее мать выступает посредником в отношениях с Небесами, Небеса услышат – в этом Скарлетт убеждена была твердо.
Эллен закончила, настал черед Джералда, но он, по обыкновению, не сумел найти свои четки и стал отчитывать молитвенные стихи, загибая пальцы. Под монотонное жужжание отцовского голоса мысли у Скарлетт опять разбрелись сами собой, хотя она и понимала, что должна сейчас сосредоточиться на своей совести. Так учила ее Эллен – в конце каждого дня следует разобраться с совестью, признать ошибки и просить у Бога, чтобы даровал прощение, а также и силы противостоять им в будущем. Но Скарлетт была поглощена своими сердечными заботами.
Она опустила голову на сложенные руки, чтобы матери не видно было ее лицо, и предалась печали. Как может Эшли даже думать о женитьбе на Мелани, когда на самом деле любит ее, Скарлетт? И знает, как сильно она любит его. Как он может – намеренно разбивать ей сердце?!
И вдруг некая идея, свежая и ослепительно-прекрасная, молнией сверкнула у нее в голове.
«Да ведь Эшли понятия не имеет, что я в него влюблена!»
Она чуть не ахнула от неожиданности. Мысль замерла, парализовав ее на долгое, бездыханное мгновение, а затем вскачь понеслась вперед.
