зких друзей вместе с жёнами значилось 12 человек, плюс дети, человек 16-17. Точно посчитать празднующие не смогли.
Расходы получались нешуточными. В отеле предупредили, что если русские не забьют зал своими, турчане забьют свободные посадочные места остальными национальностями.
Решено было приглашать всех и вся и даже дальнюю родню или приятелей, лишь бы выполнить условие.
В конце концов, удалось набрать 92 гостей, включая детей. Проблема состояла только в том, что «в друзья» у некоторых набились не только русские, но и французы, и немцы. В принципе, все были согласны, только не знали, как справляют Новый год представители этих национальностей.
Чтоб всем было хорошо, решили составить разнообразное меню: для русских – оливье и шуба, стерлядь и свинина, для французов – устрицы, улитки, фуа-гра и утка, для немцев – кренделя, сосиски, свиная рулька и квашенная капуста. Детям всех национальностей – макароны и йогурты. Так советовала сделать паучья сеть, с которой советовались главные зачинщики предстоящего мероприятия.
С программой выходило сложнее, но на помощь пришла администрация отеля, подсказав, что знает одну семейную пару клоунов, которых они постоянно вызывают в качестве аниматоров летом. А летом в отеле немцев, французов и прочих пруд пруди. Всем программа нравилась. По крайней мере, никто никогда не жаловался.
Павлик почесал полысевшую от стрессовой работы ценную голову и довольно чмокнул губами:
– Алкоголь и конфетки входят во «всё включено»?
Турчане кивнули: «Бэспраблэм!».
Женщины начали копить деньги на платья, маникюр и причёски, а мужчины уже копили – на подарки жёнам и детям. Дети стали составлять по второму, а кто и по третьему разу письма Деду Морозу о подарках.
Наконец, билеты были куплены. Чемоданы собраны. За день до Нового года компания из 17 человек первой прибыла в пятизвездочное станище, уже украшенное по-новогоднему, и ринулась первым делом в спа, чтоб разморозить отмороженные конечности в турецких хамамах и подлечиться горячительным, так сказать, чтоб не заболеть.
Спа оказалось забитым под завязку, там уже отогревались немцы, французы и другие незнакомые личности.
Чуть позже выяснилось, что это люди не чужие, а как раз те «свои», которые разделили непосильные расходы, чтоб отпраздновать сей знаменательный день вместе.
Подвинувшись, немцы и французы уступили друзьям из холодной Русии место. В ответ в пластиковые стаканчики были налиты микстуры, и все вместе, прямо в джакузи, как выражался Павлик, гости «встали на одни лыжи», то есть настроились на одну новогоднюю волну.
Через полчаса увлажняющих процедур французы с немцами уже говорили чуть-чуть по-русски, русские свободно размахивали руками как на французском, так и на немецком, что даже улавливался некий акцент.
Отель загудел, как пчелиный улей. Повсюду слышались слова приветствий, поздравлений, дружеской болтовни. Люди заселялись, обнимались, целовались и потихоньку поднимали градус настроения горячительным, а кто-то просто наслаждался жизнью без помощи со стороны.
Однако ближе к полднику обнаружилась проблема: у Павлика стремительно стала подниматься температура и со всех щелей, что называется, полетели съеденный ранний завтрак дома, потом кофе и булочка из аэропорта, затем то, чем кормили в самолёте, наконец, турецкий, а точнее, шведско-турецкий стол. Полдник вылетел первым, так как стоял ближе всего к верхнему отверстию, через которое организм Павла освобождал его от ненужного, как скульпторы прошлого свои творения.
– Кишечный грипп. У меня так у Максимки было, – выдала диагноз Антонина, чья-то подруга, единственная откликнувшаяся на зов о помощи и присутствующая на территории отеля врач.
– У Антонины пять сыновей и одна дочка. Она – как врач, – верили многодетной женщине, прошедшей огонь и воду, жена Саша и все-все-все друзья Павла.
От врача реального решили отказаться. Толкотня со страховками никому была не нужна, а счёт за осмотр светил стоимостью, эквивалентной доле участия в празднике.
– Есть у меня термоядерное средство. Из Испании. Всегда вожу с собой. Тыщу раз спасало в дороге, – доставала из женской сумки Антонина зелья на непонятном языке. – Развести и хлебать двое суток. Жрать ничего нельзя. Только кашку, – Антонина сделалась совсем серьёзной. – И особенно водку лакать категорически запрещено. Итак сильнейшая интоксикация, если ей добавить ещё огоньку, ждут тебя, Павел Анатольевич, приключения русских в турецкой реанимации.
Вид и жаргон у женщины, вырастившей столько детей, были такими, что Павлик подумывал и вовсе перестать жрать и лакать.
– А теперь отдых и сон.
Услышав последнее наставление, друзья большой гурьбой ринулись по своим делам,
