произошло-произошло, что теперь, зачем же ворошить нам прошлое. Смысл-то какой?
– Опять ты заладила со своим коронным вопросом. Да не ищи ты смысла в нашей бессмысленной жизни. Ты мне запала очень сильно в душу и сидишь там глубоко, глубоко и прочно, и никак тебя выбросить оттуда не могу, понимаешь, и чем больше и дольше ты игнорируешь меня, тем больше меня тянет к тебе. Ты хочешь, чтобы у меня сердце разорвалось на клочки?
– У меня муж, Сандро, вторая семья.
– У тебя все второе в жизни, второе имя взяла себе, вторая родина, второй муж, вторая семья, второе вероисповедание.
– Вероисповедание не трогай пожалуйста, я ведь просила тебя не касаться этого вопроса при мне никогда.
– Твои сладкие губы, голубые прослезившиеся глаза, твои объятия и поцелуи, стрелой вонзившиеся в мое сердце и душу… Я не могу жить ни с тобой и не без тебя, Теа. Вернись к своему первоистоку, первой изначальной вере. И ты сможешь вернуть себе все: и родину, и семью, и имя, и любовь, и возможно и меня. Ты словно все время убегаешь от самой себя и от всего того блага, которое окружало тебя так, любовно и бережно оберегала тебя.
– Да уж, такая я, ты прав, возможно в том, что одного для мня всегда мало, и сегодня у меня всего по два. А почему ты, по сей день один, никого нет рядом с тобой, у тебя ведь все по одному, в отличие от меня?
– Один как прежде и спасен! А как ты думаешь, почему? У меня и любовь одна, настоящая и единственная, это ты, все остальное вариации.
– Ты знаешь, мне кажется, что даже если все можно было бы вернуть обратно, то ничего бы не изменилось.
– Возможно, но чувства к тебе остались бы прежними.
– Хватит, Сандро, мне и так не хорошо, а тут и ты еще достаешь меня, медленной пулей таранишь сердце мое. Не пользуйся плохо тем, что и ты мне не безразличен.
– Скажи мне, что тоже любишь меня, как и прежде.
Последовала долгая пауза в ответном сообщении.
– Скажи, напиши, умоляю тебя.
– Ты знаешь.
– Напиши, прошу тебя, напиши, не терзай мою душу.
– Пошел ты…
Теа неожиданно вырубила связь и, поспешно выйдя с сайта, подбежала к своей постели и, намертво грохнувшись на нее, обняла большую подушку в свои объятия и, уткнувшись в нее лицом, зарыдала, утопая в своих слезах.
VIII
С наступлением теплой погоды несмотря на ковидные ограничения все-таки в городе чувствовалось некоторое оживление.
Большие строгости соблюдались на центральном городском рынке, возле входа которого всем входящим делали термоскрининг и брызгали на руки специальную антибактериальную жидкость.
Бросалось в глаза не столько количество, сколько оживленность продавцов и покупателей в лицевых масках.
– Так, Офелия, значит нам нужно с тобой произвести покупки точно по списку понятно, иначе нас или в дом не пустят, или же вернут обратно сюда, – обращалась молодая женщина плотного телосложения лет тридцати семи к маленькой восьмилетней девочке, идущей в припрыжку за ней, держась за ее руку, и что-то
