в карантине, успел во всех подробностях рассмотреть свою хмурую физиономию, украшенную этой пафосной надписью, чем-то похожей по виду на арабскую вязь. И все остальное детально изучил. Как мог, опробовал возможности нового тела. Не возражал против регулярных осмотров. И растерялся, пожалуй, всего однажды. Этим утром. Когда лесса Майена явилась в мою келью в последний раз и потребовала, чтобы я разделся.
Ну, я разделся. Тело приличное, стесняться тут было нечего. Но когда леди обошла меня со всех сторон, а затем наклонилась, внимательно рассматривая мой во всех смыслах здоровый писюн, будто всерьез ожидая, что там сейчас раскроется зубастая пасть… честное слово, я едва не заржал. И с трудом удержался, чтобы не гаркнуть во весь голос: «Гав!»
Увы. Настоящий мастер Шал никогда себе такого не позволил бы, поэтому и я не стал. А поржал тихо, молча, про себя. Сполна насладившись смущенно заалевшими щечками лессы, когда та выпрямилась и, нервно пробормотав, что со мной все в порядке, почти выбежала из комнаты.
Э-э-эх…
Вернувшись к браслету, я стукнул им по лавочке и поморщился, когда веки неслабо обожгло, а вместе с этим перед глазами мелькнула и умчалась прочь поисковая сеть. Находясь в теле карателя, я ее видел несколько иначе, чем когда был нурром и смотрел со стороны. Но все же это было довольно удобно. Если не считать того, что активация заклинания на веках приносила массу неприятных ощущений.
Пока работала сеть, мои глаза нещадно жгло и щипало, словно туда попала жидкость из перцового баллончика. Потом сеть сдулась, и неприятные ощущения ушли. Но я после этого еще пару ун промаргивался, сетуя про себя на недоучек-магов, которые не нашли способа сделать использование заклинания менее болезненным.
Потом я все-таки поднялся и потихоньку побрел дальше, заодно опробуя поисковое заклинание в работе и пытаясь к нему привыкнуть. В какой-то момент даже сумел приноровиться и сделать так, чтобы глаза поменьше слезились. А уже неподалеку от собственного дома совершенно неожиданно увидел, что в нижней части моя сеть потеряла стабильность, и, подключив вторую функцию, в полнейшем недоумении уставился на прижатую к земле молодую кляксу, которая невесть каким образом сумела пробраться в подвал весьма небедного особняка.
Хотя о чем я говорю?
Это же мой район патрулирования. За последние две недели его, естественно, никто не проверял, вот и расплодились твари. Ну да ничего. Щас я ее шлепну и заодно проверю работу тагора, на который у меня уже было немало планов.
Тот факт, что на дворе почти ночь и хозяева дома скорее всего спят, меня не смутил. Карателям всегда и везде открывали двери; им было даровано право врываться в чужие дома и средь бела дня, и посреди ночи. Так что я решительно направился к примеченным дверям, отыскивая взглядом колокол, дверной молоток или иное средство привлечь к себе внимание. Но уже у самых дверей был остановлен звуком быстро приближающихся шагов и раздраженным ворчанием:
– Так я
