раз!
Женщина прыгнула вперёд, издав крик дикой пумы. Она и не думала отступать, это было ясно с самого начала. Я вскинул руку, и серебристое лезвие по рукоять утонуло в горле этой проклятой твари. Её длинные пальцы замерли, так и не сумев дотянуться до моего лица кривыми огрызками ногтей.
– Урррр! Урррр! – загомонили остальные и бросились врассыпную, прячась в руинах полуразрушенных домов. Никогда не видел, чтобы человек мог перемещаться на четвереньках с такой нехарактерной для него скоростью.
Я вытащил кинжал из глотки обезумевшей старухи и протёр лезвие от крови. Она была смоляного цвета, не похожая на человеческую: какая-то клейкая чёрная жижа, которая ко всему ещё и до жути воняла протухшей рыбой. Затем я подошёл к парню, глаза которого уже успели остекленеть и присел рядом с ним на корточки. Молодой, совсем юный, наверняка только-только окончил школу. В его лице было что-то очень знакомое, но, как я ни пытался, так и не смог вспомнить…
Надо бы похоронить несчастного, нельзя оставлять его так. Я закрыл ему веки и вновь взялся за рукоять кинжала. Вырыл яму. Земля была дубовая, а кинжал – это далеко не лопата, так что под конец мои ладони покрылись кровавыми мозолями. Но дело было сделано, через пару часов я бережно укладывал тело в могилу.
– Господь Всевышний, – я встал на колени и молитвенно сложил руки, – прошу, сохрани его душу! Если он был праведником при жизни, то вознагради, как подобает, если нет – отпусти грехи…
Я пошёл дальше мимо могильных курганов и багровых алтарей, мимо обелисков из обсидиана и крестов, на которых были распяты дети. Вокруг радостно шныряли гиены, и их смех пробегал по телу ледяной дрожью. Снег постоянно хрустел под ногами, а подошвы ботинок оставляли на нём красные следы, как будто я шёл по мокрой глине. Метель не прекращалась ни на мгновение, и белые пушистые хлопья кружились в каком-то дьявольском вальсе, то замедляя, то ускоряя темп. Если долго прислушиваться, то запросто может показаться, что где-то рядом играет целый оркестр, а снежинки – это бледные лица друзей, выписывающих грациозные реверансы. Они улыбались и кланялись, протягивали ко мне руки, приглашая присоединиться к веселью, от которого пахло соблазном и смертью. Женщины сбрасывали наряды и изгибались в самых непристойных позах, демонстрируя мужчинам свои прелести. Те, в свою очередь, совершенно не стесняясь присутствующих, хватали партнёрш и предавались похоти у всех на виду. Дикая музыка гремела всё громче, и слова чудовищной песни звенели над округой:
Здесь не было скорби, не будет печали,
Смелее, мой друг, ты всё же в гостях!
Забудь обо всём, что было вначале,
Мы пляски устроим на голых костях.
Ты слышал, часы грохотали двенадцать?
Здесь кровь и вино будут литься рекой.
Давай же сольёмся в безудержном танце,
А утром отправимся все на покой.
Официанты в чёрных фраках с длинными фалдами
