эскадрона ротмистра Ковалевского. – Сашенька Бежецкий собственной персоной!.. Наслышан, наслышан о ваших успехах! – После крепкого дружеского рукопожатия старый служака, не отпуская руки Александра, откинулся назад, чтобы лучше его рассмотреть. – Изволили стать батюшкой великого князя? С вас причитается! – рассыпал по-стариковски дробный смешок Дмитрий Аркадьевич и шутливо погрозил зажатой в кулаке тростью. – Совсем забыли нас, старую гвардию…
За разговорами, приветствиями и поздравлениями знакомых, полузнакомых и совсем незнакомых людей незаметно пролетело время, остававшееся до визита императора, поэтому Бежецкий спохватился только тогда, когда по гостиной пролетел шепоток: «Едут, едут…»
Одернув украдкой мундир и скосив глаз на огромное, в полтора человеческих роста зеркало, полковник ее величества лейб-гвардии Уланского полка поспешил во двор, чтобы встретить самого дорогого гостя…
Обед давно был в разгаре, и над огромным столом в виде буквы «П» с сильно укороченными ножками висел звон столовых приборов и гомон голосов.
Накрыт был стол, по давным-давно устоявшейся среди «царицыных улан» традиции, исключительно серебряными приборами с позолотой, поэтому даже изрядно разворошенный сотнями вилок и ножей натюрморт, несомненно, снискал бы славу кому-нибудь из «старых голландцев», дерзнувшему его запечатлеть на полотне, и впечатлял своим великолепием.
Не будем останавливаться подробно на содержимом десятков судков, блюд, супниц, салатниц, кокильниц и кокотниц, скажем только, что оно конечно же полностью соответствовало рангу собравшихся здесь гостей и ничуть не посрамило благородного металла, который наполняло.
Во главе стола сидел, естественно, сам государь, имея по правую руку действующего командира полка в лице Бежецкого, а по левую – самого старого из прежних, Сергея Витальевича Победоносцева. Вокруг основной троицы и напротив ее сели остальные старые командиры вперемешку со штаб-офицерами и ротмистрами полка. Специально никто никого не рассаживал: каждый сам садился так, как ему было удобно, и поэтому в процессе размещения за столом то и дело вспыхивали шутливые ссоры, придававшие обеду характер так любимой императором демократичности и непринужденности.
Еще больше непринужденности обеду придавало то обстоятельство, что его величество охотно беседовал со всеми окружавшими его, причем человек несведущий никогда не принял бы его за властелина супердержавы, настолько он был в такие далекие от официальности часы любезен и обходителен со своими подданными, которыми все здесь без исключения являлись. Более всего, кажется, раскрепощало Николая Александровича отсутствие вездесущих представителей иностранных держав и еще более несносных «рыцарей пера и объектива», сиречь журналистов всех мастей, которым вход на подобные мероприятия был строго заказан.
Цветов за столом,
