бормоча что-то прощально-испуганно-извиняющееся.
Когда они шли по общей территории, мама хранила напряженное молчание, не заходя ни в одну из пещер других членов Племени, что она обычно любила делать, и одергивая Тобина в ответ на любые попытки заговорить. Только после того, как они вернулись в свою пещеру и полог был задернут, мама расслабилась, опустилась на колени и внезапно разревелась.
Тобин подошел к ней и обнял за плечи.
– Мама, – сказал он, – что ты? Не плачь.
– Да – ответила она, – все хорошо. Я уже не плачу. Это не я. Это… – внезапно она осеклась, схватила его руками и порывисто прижала к себе, – обещай мне никогда не связываться с Налликой, слышишь? Никогда.
Голос ее почти срывался на крик.
– Мама, но что… – заволновался Тобин.
– Ничего. Просто не связывайся и все.
Тобин так и не узнал, что же произошло там, в пещере Наллики. Но испуганные глаза и перекошенное лицо матери убеждали лучше любых слов. Что-то скрывалось за всем этим. Он не мог доверять старой колдунье.
В дальнейшем знахарка как будто сторонилась, избегала его. За все годы взросления ему ни разу не удалось повстречаться с ней с глазу на глаз. Хотя сам Тобин всегда испытывал к интерес к колдовству…
Мелькнувшая факелом мысль оторвала Тобина от череды воспоминаний о прошлом: он вспомнил, что сегодня еще предстоит набрать зеленых и фиолетовых водорослей со дна Озера – как сказал Валдо, хранитель припасов Племени, как раз для самой Наллики.
Четырхаясь, он поставил на землю свой улов и поспешил обратно к Озеру.
Темная водная гладь встретила его ощущением холода – почти осязаемым: настолько, что тело покрывалось мурашками при одной мысли о том, что придется лезть туда снова. Но ничего не поделаешь, кроме того, он знал, что уже через минуту плавания станет тепло – и Тобин, зажав во рту специально изготовленную старым ныряльщиком трубочку для дыхания, разбежался и нырнул в глубину.
Люминесцентный гриб, которым он каждый день смазывал трубочку, худо-бедно рассеивал темноту, позволяя видеть на несколько локтей вперед. Водоросли нужного цвета, насколько он знал, росли в самом дальнем углу Озера – у подводной стены Пещеры. Через несколько минут, заполненных гребками и сосредоточенным пыхтением в трубочку, он увидел их. Здесь был целый подводный лес: зеленые и фиолетовые водоросли слегка подрагивали и переливались в блеклом, отраженном люминисцентном свете, исходящем от его палочки.
Раздвигая в стороны нежные на ощупь стебли, Тобин как зачарованный плыл сквозь это великолепие. Что-то магическое было в плавном скольжении сквозь переливающиеся разными цветами фосфоресцирующие подводные стебли. Неожиданно его внимание привлекло странное беловатое свечение в дальнем углу. Возле самого дна. Казалось, водоросли там колышутся более активно. Ого!
