наконец проговорил он, – может быть, мне тогда не стоит учиться…
Но Адольф строго посмотрел на него, и он продолжил:
– Тут сказано, что мне нужно что-то предоставить в залог, какое-то имущество или лицо, которое станет моим поручителем, – и он неуверенно посмотрел на Адольфа, – но ведь у меня нет никакого имущества, собственник квартиры Рома, у меня только доля, и машина тоже оформлена на него, и поручителей у меня тоже нет…
Он в замешательстве поднял глаза на смеющегося Адольфа.
– Неужели у тебя нет родственника, который сможет стать твоим поручителем, Женя? – со смехом спросил он и Женя с улыбкой ответил:
– У меня есть дядя…
– Отлично. Впиши его имя в бланк… Я подготовил за тебя липовые справки о твоих якобы доходах. Тебе осталось только поставить свою подпись….
Женя бегло ознакомился с договором, когда Адольф вновь остановил его.
– Не спеши, подумай, – медленно, как бы раздумывая проговорил он, – ты, наверно, не знаешь, но мы сейчас заключаем не совсем законный договор, Женя. Как ты думаешь, почему?
Женя задумался:
– Наверно, потому что я буду полностью в твоей власти… – тихо проговорил он.
Адольф довольно кивнул.
– Верно. Я же говорил, что ты умненький мальчик. А теперь подписывай. Если хочешь быть со мной. На четыре года…
И Женя, смеясь, кивнул и поставил свою подпись, Адольф забрал у него документы и довольно их просмотрел.
– Все хорошо, Женя, ты можешь идти, – уже совершенно другим, равнодушным тоном произнес он. И Женя, неловко ему улыбнувшись, осторожно вышел из кабинета.
Итак, это случилось, он переехал, начал новую жизнь, как давно этого и желал, но только вкус этой новой жизни неожиданно оказался совершенно не таким, каким Женя себе представлял. Он горчил одиночеством холодного кофе, который Женя пил по утрам один, сжимал сердце ледяным ветром промозглого Петербургского климата. Холод и одиночество, вот чем отдавала эта новая жизнь. Теперь же никто не собирался с ним возиться, тут он был полностью предоставлен самому себе, Адольф из самого близкого и родного человека вдруг превратился в совершенно постороннего, но Женя не жаловался. Он просто не привык жаловаться.
Адольф очень редко появлялся дома, и Женя не мог понять, был ли это его обычный ритм жизни или же он просто избегает его, порой они не видели друг друга по нескольку дней. В такие дни Женя звонил ему и спрашивал, появится ли он сегодня дома, пока Адольф с благожелательной улыбкой попросил его не делать этого. И Женя послушался, он теперь не смел звонить ему и лишний раз досаждать, хотя это было ему так странно, ведь они в данный момент жили вместе. Он с грустью подумал, что раньше Рома знал, как проходит его день с точностью до минуты… Несмотря сумасшедший график, все вечера Женя проводил преимущественно в одиночестве, Адольф приезжал с работы, быстро переодевался и снова уезжал. Он редко возвращался раньше двенадцати, иногда он не приходил совсем, он
