невпопад спросил он.
– Что? – рассеяно, ответила она, – ах, наверное.
Лия пересела на сидение рядом с пианистом и прикрыла ноги подолом платья.
– Лео, мне пора, к сожалению, – без единой нотки жалости объявила она. – Завтра рано утром у меня поезд.
– Командировка закончена?
– Да.
Амалия приводила в порядок растрепанное платье.
– Жаль. Во сколько?
– Что во сколько?
– Твой поезд?
Обтянутые в ткань пуговицы, на распахнутом лифе платья, походили на горошины и совершенно не хотели отправляться в петли, высказывая из пальцев Амалии.
– Поезд, в пять утра.
Леонид развернулся к ней, его горячие ладони коснулись ее груди. Амалия замерла. Мелкие пуговки были ерундовой задачей для ловких рук пианиста. Он застегнул лиф. Склонился и поцеловал бархатные бугорки груди в разрезе красного шифона.
– Благодарю, – не дыша прошептала Амалия.
– Могу я отвезти тебя в гостиницу? – так же тихо спросил он.
– Зачем тебе лишние хлопоты! Это другой конец Москвы, наверное, лучше на метро…
Амалия продолжила приводить себя в порядок, руки слегка дрожали, сжимая маленькое красивое зеркальце, а красная помада и вовсе отказывалась ровно ложиться на распухшие губы.
– Это замечательно, что другой конец, по дороге я хочу включить для тебя несколько композиций.
– Лео, я совершенно не разбираюсь в классической музыке.
– Главное не разбираться, а уметь воспринимать, – он играл с локоном ее волос. – Я видел, как по твоей коже бежали мурашки от Либертанго, Астора Пьяццоллы.
Он провел пальцами по обнаженному предплечью, и кожа Амалии тут же покрылась мурашками.
– Это та музыка, под которую я подошла к тебе?
– Да, и я сразу понял, что ты особенная женщина.
– Это тебе Пьяццолла подсказал? – рассмеялась Амалия.
– Зря смеешься, музыка гораздо выразительнее слов.
– Включишь мне ее?
– Я сыграю тебе его вживую в следующий раз.
Она посмотрела в его серые глаза, казавшиеся в полумраке автомобиля какими-то мистическими. Красивый юноша, правильные черты лица, светлые пряди волос касаются скул. Амалия грустно ухмыльнулась.
Сказка, оттого и является волшебной, что заканчивается так же внезапно, как началась.
В эту ночь Амалия спала только пару часов. Сначала долго собирала чемоданы, не могла определиться, что взять домой, а какие вещи пригодятся в столице. Складывала, и снова бестолково выкладывала обратно. Потом, оказавшись в постели, долго не могла сомкнуть глаза.
Красивые бирюзовые глаза пианиста преследовали ее в полудреме, тепло нежных пальцев, явственно ощущалось на коже, а низкий, приятный тембр голоса сопроводил ее в объятия Морфея.
Глаза
