Яков с Забитом с изумлением наблюдали за тем, как колотят их главаря. Азербайджанец лишь просипел:
– Аллах Всемогущий…
Драку прекратила воспитатель, вбежавшая в зал с возмущёнными криками. Ей пришлось буквально с мясом отдирать от Тимофея освирепевшего Данила.
– Ну-ка прекрати! Прекрати сейчас же! – завопила Галина Семёновна. – Ишь, какой бузун! Удумал мне тут потасовки устраивать? Куда глазища свои бешеные выпучил? Ты ненормальный что ли??!!
Данил, нахмурив брови, отвёл взгляд в сторону. Его слегка трясло. Вспышка гнева погасла, и на её место пожаловало осознание произошедшего. Мальчик поймал на себе осуждающие взгляды окруживших место побоища одноотрядцев, отчего испытал жуткий стыд.
А Диана? Она вместе с остальными журит Осипова за содеянное и поражается его жестокости? От сих мыслей делалось только хуже.
Перепуганный Тимофей, дрожа от пережитого стресса, отполз к стене, и Яков с Забитом подняли его на ноги.
– Придурки, Вы почему не вмешались? – взъелся на друзей светловолосый хулиган.
– Мы даже сообразить ничего не успели, – оправдывался панк.
– Ога…чёт тупанули, Тим, – подхватил азербайджанец.
– В следующий раз я Вас за Вашу тупость с лестницы спущу! – пригрозил лидер шайки. – У нас не киносеанс! Нас перестанут бояться, если каждый будет долбиться в моргалы, пока бьют другого!
– Ты точь в точь мой дядя Абдуррахман, тот вечно на своих баранов ругался… – вспомнил Забит и процитировал. – Зарэжу, парэжу, мохнатые скотины!
– За что он Вас с братом так не взлюбил? – неосознанно подколол друга Яков.
– Он, вообще-то, животным говорил, – обиделся азербайджанец.
Во время их беседы к воспитателю, держа в руках очки с треснутым стеклом и обломленной дужкой, обратился заплаканный Савва с размазанной по лицу кровью:
– Не ругайте Даню! Он не виноват!
– Господи! С тобой-то чего приключилось? – ахнув, удивилась Галина Семёновна.
– Понимаете, Данил заступился за меня! Он никого не хотел обидеть! Тимофей сам спровоцировал драку, – всхлипывая, изъяснился пухляш.
Воспитатель вздохнула и ответила:
– Что ж, придётся разбираться…
6
Капитан Трофимов неохотно вылез из милицейской “четырки” и, крепко потянувшись, проследовал к подъезду древнего четырёхэтажного дома, расположенного на самой окраине большого города.
В этих чрезвычайно неблагополучных районах всё выглядело серо и тоскливо. Здания, покосившиеся и мрачные, не превышали в высоту пяти этажей. Их стены покрывали выбоины и потёки, а некогда жёлтая краска во многих местах уже давно отколупалась.
Данная часть Гродска заросла высокими тополями и карагачами, плотной стеной перекрывшими всякую видимость на близлежащие окрестности. Искорёженный асфальт пошёл буграми и трещинами. Он буквально
