румян.
– Бабушка Эдит, тебе нехорошо? Помочь?
– Со мной все в порядке. – Бабушка вложила в руку портье несколько монет, и тот удалился, пробормотав «merci». – Прошу тебя, Оливия, пойди, выпей бокал шампанского. Побалуй себя. – Она чуть улыбнулась Лив, повернулась, вошла в спальню справа и закрыла за собой дверь.
Лив закусила губу. Как быть? Постучаться к бабушке, проверить, как она там? Это, скорее всего, обернется лишь новой порцией попреков в том, что Лив неправильно относится к собственной жизни. Но и оставить бабушку одну, когда ей нездоровится, тоже нельзя.
Лив перетащила чемодан в свою спальню, где высилась громадная, полированного красного дерева кровать с балдахином на столбиках, белоснежным покрывалом и горкой бордовых подушек, таких же, как в гостиной. Тяжелые шторы были раздвинуты, и из окон открывался вид на улицу, на фонтаны с длинными прямоугольными бассейнами, на магазины и отели. Над острыми крышами торчали тонкие трубы, и домики, сложенные из древних каменных глыб, соседствовали с большими несуразными зданиями, выстроенными никак не раньше, чем пятьдесят – шестьдесят лет назад. А надо всем этим высились башни собора, похожего на парижский Нотр-Дам.
На перекрестке над нарядным фонтаном парила бронзовая крылатая женская фигура, а прямо под окном краснел навес маленького кафе.
Не успела Лив его толком рассмотреть, как зазвонил телефон.
Лив взглянула на экран и тяжело вздохнула: мама. Может, не отвечать? Бесполезно, мама будет названивать, пока не дозвонится. И Лив решила ответить, внутренне приготовившись к шквалу вопросов о разводе.
– Привет, мам.
– Привет, дорогая, – прощебетал в трубке мамин голос. – Я собираюсь завтра быть в Нью-Йорке со Стэном. Не хочешь с нами поужинать? У нас билеты в театр на четверг, но я твердо сказала Стэну: ты должен познакомиться с моей дочерью.
Пораженная, что мать даже не обмолвилась об Эрике, Лив только и спросила:
– Извини, а Стэн – это который?
– Адвокат, – рассмеялась мать. – У которого квартира в кондоминиуме Оушен-Сан в Бока-Ратоне.
– А, точно! – Лив была почти уверена, что о Стэне да и о кондоминиуме Оушен-Сан слышит впервые в жизни, но какая разница? – На самом деле, мам, я сейчас не в Нью-Йорке. Я гощу у бабушки Эдит.
– В Париже?
– В Реймсе, если быть точной. Восточнее Парижа, примерно в сорока пяти минутах езды.
Теперь уже мать удивилась.
– А зачем вас туда понесло?
– Сказать честно? Понятия не имею. Бабушка сама не своя.
На другом конце провода послышался смех:
– А разве это плохо?
– Мам, я серьезно. Мне за нее немного тревожно. Она кажется – не знаю – подавленной.
– Солнышко, я уверена, все это ерунда. – Мать принялась что-то рассказывать о том, что произошло накануне в бассейне кондоминиума, но Лив уже не слушала, потому что заметила в окно знакомую
