style="font-size:15px;"> На миг Женя похолодел и перестал дышать, но его сердце тут же забилось ровно (или попыталось забиться ровно), когда он понял зачем. Руки тут же расстегнули ремень, ширинку и стянули с ног джинсы, после чего протянули в сторону. Чужие ладони забрали их, и вскоре Катя разрешила повернуться, хоть в её голосе и скользнуло нежелание.
Она полностью обличилась в одежду Жени – не хватало только носков и кроссовок. Его пропитанная потом футболка висела на ней, но даже так проглядывали линии Катиной фигуры. Джинсы оказались великоваты, но не настолько, чтобы в них невозможно было ходить. Видеть свою одежду на той, к которой неравнодушен – безумное чувство. Оно порождает внутри теплоту и вызывает нежность, хотя, казалось бы, ещё пару секунд назад ей неоткуда было взяться. Разве что из воздуха, гонимого прохладным утренним ветерком.
Женя улыбнулся, представив, как они с Катей, оба обнажённые, купаются в озере и плескают друг в друга водой. В воображении ярко блеснули их улыбки, и он буквально ощутил, как проводит рукой по влажной, такой желанной коже.
Опять это чувство… Рёбра начали нагреваться, грозясь расплавиться.
– Хватит на меня пялиться. У тебя такой же взгляд как и у большинства мужиков, когда я начинала с ними говорить. Прекрати.
– Ты очень красива, Кать. Поэтому я так и смотрю. И такой взгляд только у тех, кто часами стоит перед полотном великого художника и разглядывает шедевр. – Он немного помолчал, проходя взглядом по её телу. – Если природа – художница, тогда ты – её шедевр.
Катя хотела что-то ответить – это бы заметил даже слепой. Но губы её замерли, не выпустив ни одного слова. Женя увидел, как скулы начала заливать краска, и на фоне пунцовых оттенков ещё выразительнее казались широко раскрытые серые глаза. От их радужек отразилось солнце и утонуло в зрачках – таких глубоких, что из них можно было и не вынырнуть.
– Не неси чушь, – она говорила одно, но глаза…не умели врать. Краска на щеках стала ещё гуще, воздух вокруг Кати нагрелся, будто от неё исходил жар. – Хватит говорить мне такие вещи. Мне это ни хрена не нравится!
Нравится. Ещё как нравится. Я бы говорил тебе это всю ночь, если б мы продолжили танец.
– Вот об этом не надо! – Она резко повысила голос, и вместе с тем Женя понял, что говорил всё это вслух. Теперь уже его лицо начало воспламеняться, заполняться кровью. – Мы были пьяны, вот и всё! Тот поцелуй… он… ДА ТВОЮ Ж МАТЬ, ДАЙ МНЕ НОРМАЛЬНО СКАЗАТЬ! – Катя отвернулась и втянула в себя воздух полной грудью. Ветер баловался с русыми волосами, пытался проникнуть под футболку и один раз даже смог, заставив мурашки пробежать по коже.
Женя подошёл ближе и положил руки на спрятанные под его джинсами бёдра, но они тут же вырвались из-под пальцев. Катя развернулась, и теперь солнечные блики отражались не только от её радужек, но и от блестящих глаз в целом.
– Послушай, Жень. Давай… давай сразу всё разъясним. То, что было вчера – неправильно. Это…
– Ты
