выпустил меня из своих цепких рук, и я, развернувшись, смогла разглядеть парня, который пришел мне на помощь. Это был Витя. Высокий, хорошо сложенный с копной черных вьющихся волос, в приюте его дразнили «причудливым художником». Часто он рисовал непонятные для нас картины, которых он называл абстракциями, полетом своей души и воображения. Но так же он мог рисовать портреты, довольно неплохие, за что его и уважали.
– Витек, ты че? – возмущенно произнес Данил.
Но Витек ничего не ответил, он просто нанес несколько ударов, от которых Данил пошатнулся и рухнул на пол. Я, вытирая слезы, одела свои бриджи и дрожащим голосом, прошептала:
– Спасибо…
– Ладно, Даня уже давно напрашивался… Пойдем… – Витя дал мне свою руку. Я ухватилась за нее и на ватных ногах поднялась вверх по лестнице.
– Ты прям дрожишь вся… Тебе надо успокоиться, ведь все обошлось…
– Легко сказать, успокоиться… Этот придурок меня чуть не изнасиловал!
– Может быть, следует обо всем рассказать воспитательнице? – предложил Витя.
– Нет! – запротестовала я. – Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал! И ты, пожалуйста, никому, никому не говори!
– Хорошо – хорошо, не волнуйся так… не скажу… Просто я не понимаю, почему ты так боишься, что кто-то об этом узнает? Ты ведь ни в чем не виновата…
– Витя, ты разве не знаешь, что у нас уже был один такой случай?! Воспитательница во всем обвинила девчонку… Сказала, что она специально дразнила мальчика… Я помню как все на нее чуть ли пальцем потом не показывали, а мальчишки издевались… Просто видимо никому нет до нас дела, и проще обвинить человека, что он сам во всем виноват, чем разбираться в этой ситуации… Поэтому мне просто хочется об этом забыть… А еще мне больше хочется выпить!
– Да ты еще и пьешь? – удивился Витя.
– Было бы что и было бы с кем, – гордо хмыкнула я.
– Ну ладно… У меня кое-что запрятано в комнате… Правда я хотел оставить это до своего дня рождения, но раз тут такой случай…
– А что у тебя есть?
– Пойдем, – улыбнулся Витя и повел меня вдаль по коридору.
В этот вечер Витя выгнал из комнаты своих ребят и мы на пару пили с ним дешевый портвейн.
– Сашка, а ты красивая девчонка, – сказал он, стоя на табуретке и куря в форточку.
– Вить, да ладно тебе… я знаю, что я через чур худая и бледная… – махнула я рукой.
– Ты не права! – Витя резко выбросил окурок в окно, подошел ко мне и опустившись передо мной на одно колено взял за руку, – В тебе есть какое-то очарование… Мне кажется, оно таится в твоих больших бездонных глазах и утонченном лице… Тебя должны были рисовать великие художники за место Мадонны или Моне Лизы! Но увы, тебя еще не было даже в проекте, когда были написаны эти шедевры искусства, иначе бы твоим портретом восхищались в Лувре… Может быть, я тебя нарисую? Предоставишь мне такую возможность, Саш?
– Нет! – замотала я головой. – Я не считаю себя красивой
