не в пользу откровений с Ларой. – Мне что-то зябко, – выдала вдруг. – Ну их, эти уши! Больших секретов у меня нет. Только терзания, а в них никто мне не поможет. И просьба несерьезная. Так, мелочь. Вернемся? Выпьем еще кофе в ресторане? Давай, пошли скорее!
Дверь хлопнула, и Морской застыл в нерешительности. Идти за ними? Но зачем? Ирина уже нашла себе поддержку и опору. И Галочке, и Коле можно будет честно сказать, что чуда не случилось: Ирина была не одна, и затевать разговор бессмысленно.
– Ну, значит не судьба! – шепнул Морской, активно убеждая самого себя, что даже рад подобному стечению обстоятельств. Резко развернувшись, он прошмыгнул мимо центрального входа в гостиницу и лишь напротив старейшего в городе, да и во всей Восточной Европе, кинотеатра, принадлежавшего некогда легендарным братьям Боммер, перестал прятать лицо в воротник и спокойно пошел к трамваю.
Примерно в это же время Коля Горленко обедал с женой. Была у них со Светой такая добрая традиция: если один по делам должен был оказаться возле места работы другого, поездку обязательно подгадывали под перерыв и шли в столовую, как парочка влюбленных. В этот раз Светлану – как опытного работника библиотеки им. Короленко – отправили в недавно открывшийся возле Колиного управления филиал отдела детской книги. Для обучения сотрудников, как водится.
– Ну, то есть это только в командировочном написано: «Для обучения», – рассказывала Света, ловко передвигая и свой, и Колин поднос ближе к кассе. Очередь была довольно плотной, и Горленко с его комплекцией, чтобы подобраться к перилам для подносов, пришлось бы оттолкнуть пару слишком голодных и рвущихся к кассе граждан. Света толкаться не разрешала и, ловко проныривая туда-сюда под чьим-то локтем, то говорила с мужем, то руководила наполнением тарелок у линии раздачи. Желтые короткие кудри мелькали, словно кто-то играл в настольный теннис одуванчиком. – На самом деле, – продолжала разговор она, – в этой библиотеке и без меня все грамотные. Помогаю чем могу, но это именно помощь, а совсем не просветительство. Все утро клеили кармашки на вновь прибывшие книги. И отгадай, из чего их нынче предписано делать? Из продовольственных карточек на 1948 год! Такая радость сразу накатила! Ведь на весь Союз их печатали, на много лет. Думали, до конца пятилетки страна не оправится, а мы так быстро голод победили, что карточки уже в 47-м отменили. Помнишь? И вот теперь – не пропадать же бланкам – они в библиотеках пригодились, причем для добрых, с голодом не связанных целей. Хорошо же?
Параллельно Света расплачивалась на кассе – за Колину порцию талоном, который выдавали служакам, а за свою – наличными, конечно, без второго, только суп и компот, но всё равно – не без вздоха сожаления.
– Иногда можно и попировать, да?
Коля не имел права говорить в общественном месте о деле Гроха, а ни о чем другом думать сейчас не мог, потому слушал вполуха. Сказал только, когда встали за столик, что уйти от расследования не получилось, и значит теперь начнутся жаркие денечки.
