о ее удобстве. Это было бы кстати, потому что позволило бы сэкономить время и обойтись без ненужных ухаживаний.
– Ничего не надо… спасибо.
– Как скажете, но мне хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя комфортно. Вы первая женщина у меня в гостях – событие в некотором смысле знаменательное. – Я понял, что совершил ошибку, как только закончил говорить.
Ее глаза перестали смеяться и снова стали холодными и настороженными.
– В самом деле? – хмыкнула она, подходя к кровати. Из чемодана она вынула розовую ночную сорочку и аккуратно повесила на стул.
Она знала, что я солгал, и выражение ее лица говорило, что этого она и ожидала. Я почувствовал раздражение.
– В это трудно поверить? – поинтересовался я, шагнув через порог.
Она затолкала разбросанные по кровати вещи в чемодан и поставила его на пол.
– Трудно поверить во что? – спросила она, направляясь к туалетному столику.
– Что здесь не было женщин?
– А какое мне дело до того, кто у вас здесь бывает?
Разумеется, она была права, но ее безразличие меня задело.
– Ну если так ставить вопрос, то, разумеется, никакого, – ответил я, подавив обиду.
Она поправила волосы и внимательно вгляделась в свое отражение, словно забыв о моем присутствии.
– Дайте мне мокрую одежду, – предложил я. – Я повешу ее в кухне сушиться.
– Я справлюсь сама. – Она порывисто отвернулась от зеркала и плотнее запахнула на себе пеньюар. Морщинки над ее переносицей углубились, придавая лицу хмурый вид. Но, несмотря на свою некрасивость – а с этим безучастным выражением лица она совсем не походила на красавицу, – Ева казалась мне все более интересной.
Она перевела взгляд с меня на дверь. Ей пришлось проделать это дважды, прежде чем я понял, что она без слов велит мне уходить. В моих отношениях с женщинами такого раньше не случалось, и этот опыт не доставил мне удовольствия.
– Я хочу лечь… если не возражаете, – сказала она и отвернулась.
Ни тебе изъявлений благодарности, ни извинений по поводу того, что заняла мою комнату, – просто холодный, хорошо рассчитанный отпор.
Когда я вернулся в гостиную, Барроу наливал себе очередную порцию виски. На обратном пути к креслу он уже заметно пошатывался. Усевшись, он остановил на мне мутный взгляд и недобро прищурился.
– Выброси ее из головы, – внезапно выпалил он, ударив кулаком по подлокотнику. – Хватит. Ясно тебе?
У меня челюсть отвисла от удивления.
– Это вы мне? – процедил я, взбешенный тем, что он посмел говорить со мной в таком тоне.
Его раскрасневшееся лицо слегка обмякло.
– Оставь ее в покое, – пробормотал он. – На эту ночь она моя. Я знаю, что́ у тебя на уме. Но дай мне кое-что сказать. – Он подался вперед, шлепая отвислыми губами, и наставил на меня короткий толстый палец. – Я ее купил. Она обошлась мне в сотню баксов. Слышишь? Купил! Так что руки прочь.
Я
