ного момента, так как в обычное время человеком она была крайне закрытым и порой чересчур прагматичным. Некоторые не раз думали, что Октавия Сэлдон – больше механизм, лишенный эмпатии, нежели обычный человек с эмоциями, но это всегда был ошибочный вывод. Просто у нее отлично и не без причины получалось скрывать личное от остального мира. И вот, держа в руках фотографии, она в очередной раз рада сохранению этой стороны ее жизни в тайне от всех, потому что это ее жизнь, личная, осквернить которую другим людям не позволено ни при каких условиях.
На одной фотографии запечатлена она с мужем, который каким-то образом, будучи еще тем крупным весельчаком, был единственным, чей юмор задевал в ней нужные струны. Причем, несмотря на крепкий вид, сам он был добрейшим человеком. На другой были ее двое сыновей, куда больше походивших на отца по нраву и внешности, но все же, что им передалось от мамы – так это ум и характер, способный к любым перипетиям. Оба еще не определились со своим будущим, хотя их всегда притягивали звезды: видимо, влияние Октавии сыграло роль. Хотя, если бы они взяли пример с отца и занялись сельским хозяйством, она не была бы против – даже наоборот: приятно знать, что по возвращении домой ее бы встречала вся семья. Третье фото было общее, все улыбались, и казалось, словно оно было сделано только вчера, настолько свежи воспоминания… Она знала каждый миллиметр этих снимков, дарующий ей все те неугасаемые вспоминания и чувства, которых она более нигде не могла получить. Хотелось бы ей выйти с ними на связь и поговорить, поделиться чувствами, узнать об их делах и том, как проходят каникулы у детей на ферме, где отец держит хозяйство. Но работа была секретной и опасной, а объединять одно и другое – не ее привычка.
Как раз в этот самый момент на всей стене включился виртуальный экран, одарив всю каюту бледно-голубым свечением, врезавшись небольшим, практически неощутимым теплом в правую сторону тела Октавии. Она медленно встала, положила фотографии на стол под экраном и, практически смакуя грядущий неприятный диалог, коих в ее карьере было намного больше, нежели в личной жизни, голосовой командой приняла вызов по видеосвязи.
– Я слушаю, – встала она перед экраном на середине комнаты, прекрасно зная наперед все слова и обвинения, как и следующие сразу же за ними, но уже с ее стороны, парирования и аргументы.
– Правильно ли мы понимаем: обратная связь со станцией, как и взятие всех систем под контроль, были налажены без нашего разрешения, как и нашего ведома?
Все тот же давно знакомый ей властный тон, будто бы она человек чуть более низшего сорта, нежели они – люди, находившиеся так далеко, что впору повесить на них ярлык выдумки. Три лица в небольших квадратах на одной линии, слегка затемненные, как владельцы группы компаний по созданию и поддержке подобных Вектору станций, так и практически монополисты в прокладывании человеческого следа все дальше от Земли, все глубже в любой из сторон Вселенной.
– Я ведь здесь за этим. – Октавия чувствовала себя крайне гармонично в этой атмосфере, никогда не боясь гнева кого-то свыше и уж тем более не привыкшая что-то умалчивать или искать более приятные чужому уху формулировки. – Первый и важнейший этап выполнен, было бы неплохо и похвалу услышать.
– Ты должна была дождаться прибытия роботизированной техники, дабы избежать жертв и риска человеческого фактора! – все так же отчитывающе продолжал голос тучного человека из левого окошка.
– Насколько я знаю, конечно, если ничего не изменилось и меня не оповестили, но лишняя неделя, даже лишний день – это роскошь, которой мы лишились не так давно. Если вы со мной не солидарны, то уж станции Малый Горизонт и Луч-2 вряд ли опровергнут мои слова.
– А люди, которых вы отправили на Вектор и которые там погибли, они вас не тревожат? – тихим, но уверенным голосом задал свой вопрос худой человек справа, пока Октавия игнорировала входящий вызов на ее коммуникатор, ныне лежавший на столе, сигнал с которого отдавал вибрацией в правый напульсник на ее руке.
– Это их работа!
– Сэлдон, не подумайте неправильно, мы прекрасно понимаем сложившуюся ситуацию в мире, не просто же так были выделены огромные деньги и ресурсы, чтобы взять станцию под контроль. Но мы должны помнить, что если будем действовать опрометчиво и необдуманно, то вряд ли отличимся от тех людей, что когда-то уничтожили всю жизнь на Векторе. Причем уничтожили тем, чему даже названия официального не дали, – оно ведь так и называлось, просто «Жизнь».
Октавия тяжело вздохнула, желая чуть ли не обронить жалостливо всецелое понимание собственной вины и безудержную страсть, выполняя обещание никогда более не идти наперекор приказу. Но что-то она не вспомнила ни одного случая, когда так делала, так что незачем пытаться реализовать ранее нереализуемое.
– Прямо сейчас все системы Вектора производят диагностику, дабы потом можно было приступить к расконсервированию. Это стало возможным лишь благодаря тому, что те, кого я привела, сделали свою работу. Да, ценою своей жизни, но разве это не риск, на
