Много от него толку? На неделю хватает.
– Это не важно, все равно это хоть какие-то деньги.
– Да, но это твои деньги, их платят тебе за то, что ты за мной ухаживаешь. Я же понимаю, что жить со мной для тебя труд, почти работа. А я хочу как-то приносить пользу.
– Солнце, не говори глупости. Я люблю тебя, какой еще труд? Я рад, что ты у меня есть.
– Честно?
– Конечно! Без тебя я бы потерял смысл жизни.
– Ну ладно, ладно, поверю на слово, – заулыбалась девочка.
– Все у нас будет хорошо, зая моя, трудности – это явление временное.
Делая вид, что все хорошо, я, конечно же, лукавил. На самом деле я понятия не имел, как жить дальше, и что будет с нами и с нашей страной. После того как правительство под влиянием церкви приняло решение частично прикрыть производство роботов на кибернетических заводах, все сферы жизни, в которых участвовал искусственный интеллект, постепенно начали впадать в хаос. Роботов отзывали с их рабочих мест, а люди (особенно население столицы) с трудом возвращались к обязанностям кассиров, таксистов, уборщиков, охранников или разнорабочих. За последние сто лет люди стали избалованными, ведь весь рутинный труд выполняли андроиды. Церковь решила, что искусственный интеллект, по пути развития которого идет современная наука, является происками дьявольских сил и нарушает моральные и этические нормы, данные нам Богом. И это в двадцать втором веке! Половина страны согласна с этим бредом, половина нет. Я был в числе несогласных. Даже Ева в свои двенадцать лет понимала всю абсурдность регресса науки из-за политических и религиозных взглядов власти. Что поделать, в такой стране живем…
Спустя минут десять мы с дочкой оказались на кухне. На столе передо мной стояла тарелка, в которой лежала куриная котлета с макаронами. И это была не просто котлета, а первая котлета, приготовленная Евой без какой-либо помощи. Пока я был на работе, дочь сама накрутила фарш из куриных грудок и пожарила его в форме неровных шариков. Меня переполняло чувство гордости (а макароны, кстати, она давно научилась варить).
– Ну что же, – произнес я, проткнув вилкой котлету, – сейчас мы узнаем, на что ты способна.
Ева, затаив дыхание, смотрела на меня в ожидании вердикта.
– Ну и гадость, – произнес я, наигранно сморщившись, – никогда не ел котлет хуже.
– Что?! – возмутилась дочь. – Да как так-то? Я же все сделала по рецепту… соль… лук…
– Да шучу, – произнес я с улыбкой, чавкая котлетой, – отличный обед, ты просто звезда кулинарии! А если учесть, что это твое первое сложное блюдо, то…
– Котлета разве сложное блюдо? – Ева разломила вилкой такую же котлету в своей тарелке.
– Ну… наверно, я точно не знаю, но по мне сложное блюдо – это то, что требует термальной обработки – жарить или варить там… тушить. А простое блюдо – это какие-нибудь бутерброды или салатики овощные.
– Круто. Значит, я возьму на себя обязанности готовить еду, – дочь
