ты насчет небольшого пари?
Господи, вот уж чего мне сейчас точно не надо!.. Однако, не в силах побороть дурацкую привычку, я со вздохом отозвалась:
– Только не надо чего-то из ряда вон. В этом году Санта мне под елку ничего не положит, и я до сих пор хандрю после потери одного желтоногого эльфа.
– То есть ты готова? – Нэнси приподняла бровь.
– Готова, готова, но не перегибай палку. Через час нам в суд, и я не хочу явиться всклокоченной и запыхавшейся.
Мы с Нэнси сидели в кафе за углом от здания суда. Каждые несколько секунд кто-нибудь входил или выходил, и я всякий раз невольно взглядывала на дверь, где звякали рождественские колокольчики. Надежда, что войдет некий адвокат, таяла с каждой минутой. Да что со мной не так? Из всех мужчин непременно надо сохнуть по человеку, которому по должности положено относиться ко мне минимум безразлично! Я отпила мятного горячего шоколада и снова вздохнула.
– Ну, в чем пари?
– Видишь вон тот ящик «Армии спасения»?
Я повернулась к окну.
– Допустим, вижу.
– Сдается мне, Санта оставил помятый «Лексус» на месте для инвалидов, притом что он совершенно здоров. Иди сними с двери эти дурацкие бубенцы, встань снаружи и пой «Динь-дилинь», пока кто-нибудь не опустит деньги в ящик!
Насчет пения мне медведь на ухо наступил, но Нэнси могла придумать задание и похуже, поэтому я вытащила из кармана перчатки и натянула пальто, пока подруга не передумала. Перед уходом я покачала пальцем у нее перед носом.
– Не вздумай меня снимать!
Нэнси приподняла ручонки, как маленькая мисс Невинность:
– Я? Да ты что, ни в жизнь!
Я округлила глаза, но пошла к двери. Незаметно огляделась, не видит ли кто, сдернула с ручки связку колокольчиков, вышла на улицу и встала возле ящика, предназначенного для сбора средств на благотворительность.
– Динь-дилинь, динь-дилинь, всю дорогу звон…
Черт, как там дальше-то поется? Ладно, какая разница. Я обернулась убедиться, что подруга меня видит, и затянула единственную строчку, которую знала:
– Динь-дилинь, динь-дилинь, всю дорогу звон…
Нэнси покачала на ладонях что-то невидимое, показывая мне петь громче. И я запела, улыбаясь как безумная:
– Динь-дилинь! Динь-дилинь! Ля-ля-ля-ля-ля!!!
Нэнси выставила большие пальцы. Продолжая немузыкально орать восемь слов припева, я отвернулась от окна и увидела человека, стоявшего передо мной.
И не какого-нибудь незнакомца.
А Чета.
– Динь-ди… – осекшись, я замолчала.
– Подработка? – поинтересовался Чет.
– Пари. Можете опустить в ящик доллар, чтобы я перестала петь?
Чет полез за бумажником, вынул десятидолларовую банкноту и помахал у меня перед носом:
– Значит, мне нужно всего лишь опустить это в ящик, чтобы вы смогли перестать петь?
– Да.
Он широко ухмыльнулся,
