Дрожащими руками я сжимал руль и гнал машину, с трудом глотая воздух.
23 мая 2009 года наступил «тот самый день» – самый трагический и мучительный в моей жизни.
Я ни разу не был в больнице Пусанского университета. Кроме того, я был сильно подавлен, поэтому еле отыскал дорогу по указателям. Я даже не могу вспомнить, как добирался до места. Наконец я прибыл в больницу. Лицо секретаря Мун Ёнука, который вышел мне навстречу, было исполнено трагизма. Как будто его покинула душа.
Президент находился в палате со строгим контролем посещения. Но я должен был собственными глазами увидеть, насколько серьезно обстояло дело. Я зашел в палату и сразу зажмурился. Зрелище было настолько ужасным, что даже сложно описать.
Он был подключен к аппарату искусственного кровообращения. Я взглянул на приборы и увидел кардиограмму, которая показывала, что его сердце еще бьется. Промелькнула мысль: «Надежда еще есть». Но это было не так.
Медсестры открыли мне правду. Они сказали, что сигналы улавливаются, так как его жизнь поддерживается искусственно. Они сказали, что если убрать аппарат, то сердцебиение сразу прекратится. Они увидели в моих глазах закравшуюся надежду «а вдруг…», и тогда пришел врач и объяснил мне еще более ясно. Он сказал, что, когда президент прибыл в больницу, он с медицинской точки зрения уже был мертв. Такую же оценку дали и в больнице «Сеён», куда он был изначально доставлен. Врач добавил, что, судя по состоянию президента, он скончался непосредственно на месте происшествия. Он сказал, что аппарат искусственного кровообращения нужен, чтобы члены семьи могли убедиться: было сделано все возможное. И добавил, что, таким образом, окончательное решение остается за членами семьи. Земля ушла у меня из-под ног.
Мун Ёнук пересказал суть услышанного телохранителю. Через некоторое время Ким Кёнсу принес завещание, напечатанное президентом на компьютере. И стало очевидно, что это не было случайностью, этот поступок был осознанным выбором президента. Я не мог вымолвить ни слова, в глазах помутнело.
Заговорил врач:
– Кода приедет супруга президента, мы будем вынуждены сказать ей, что его состояние безнадежно, и отключить аппарат искусственного кровообращения после ее согласия. Нам будет очень непросто это сделать, поэтому, господин Мун, пожалуйста, попробуйте первым поговорить с ней.
Эти слова привели меня в чувство. «Да, конечно. Нельзя, чтобы произошедшее шокировало ее так же, как меня. Я должен подумать, как поступить. Я должен принять решение, после того как оценю ситуацию и пойму, что необходимо сделать в первую очередь. Надо сохранять самообладание. Быть хладнокровным».
На тот момент я размышлял именно так и поначалу сильно заволновался: как же мы покажем президента его супруге, которая вот-вот приедет? Я поделился своими переживаниями с врачами. Они поняли, что я имею в виду, и пошли мне навстречу. Врачам удалось на некоторое время задержать приехавшую вскоре супругу президента, пока медсестры принимали оперативные меры: они зашили все
