страниценедостаёт одного,
Господи – сильно влюбиться,
если бы видеть, в кого.
Кран, не закрученный туго,
сны мои сводит на нет.
Между востоком и югом
капает солнечный свет.
* * * * *
Устраняя падение в ноль,
заливаю шампанским пожар,
много-Ницше-и-чуть-Рокамболь
до прихода звезды Ахернар.
Точно так непреклонны пажи
и заботливо-нежен Перун,
так и я продолжал дорожить
именами невидимых лун.
А прошедшее сброшу, как плащ —
изъелозил его, извозил…
Всё равно не обида и плач —
три десятка покинутых зим.
* * * * *
Мой Август светлей и капризней.
Лавровый венок или нимб?
Опутанный нитями жизней
далёко сверкает Олимп.
Тревожен мифический зуммер
свободной и славной страны.
Готовится грозный Везувий
исторгнуть лавину войны.
Мне лучшая доля приснилась.
А что до сердечной струны —
являет стороннюю милость
Селена, богиня Луны.
Ленинград/Петербург
Я люблю наезжать в Петербург.
Экипажи – к порталам дворцов! —
величавых потешных бойцов,
вожделенных античных фигур.
Я люблю из-под шёлковых лент,
переполненных мною клетей
на проспектах свободы моей
искромётный дарить комплимент.
Где игрою свечей и лучин
увлечён быстрокрылый Пегас.
И немного – не то, что у нас —
есть весьма одиноких мужчин.
* * * * *
В театре Кабуки
теряются звуки.
Весенние воды
крушат акведуки.
Прекрасная Литта
морями закрыта.
Я парус сошью
из листов кондуита.
И верить устану
себе и Тристану,
с груди отцепляя
значок капитана.
* * * * *
Когда открываются баки,
и льётся сироп на поля,
то красные скачут рубаки,
и ухает с ними земля.
Их радость достойна приказа,
любовь – пораженья в бою.
Себя с эн-плюс-первого раза
я в каждом легко узнаю.
И сквозь музыкальную дрёму —
не мной дирижирует кнут! —
возьму и Фому, и Ерёму
и твёрдыми лбами столкну.
* * * * *
Появляясь на кухне из роз,
отражаясь в гостиной из ваз,
я, казалось, окутывал Вас,
провожатая солнечных слёз.
Неужели прискорбен и пуст
и сомнителен утренний час
вне того, что касается Вас,
королева изысканных чувств?
А герой обязательно
