позу девушки. Татары были не в себе от увиденного, а славяне кричали – волкодлак! Волкодлак! Расправа над Всемирой была жестокой. Ее привязали к столбу и подожгли. Всемира сражалась до последнего, она приняла образ волка и пыталась перегрызть веревки, но ей отрубили голову, а объятое пламенем тело сгорело до тла.
– Вот так со мной поступили. С тех пор я обитаю как дух леса. Мне не место среди людей. А мое перевоплощение еще не наступило.
– Но так нельзя. Пытался я возразить.
– В то время можно было все. Магия процветала. На славян были гонения со всех сторон. Татары плюс святая церковь. Но мы уцелели, и ты это знаешь.
– Да. Знаю. Но все же. Как ты жила все эти годы?
– Ты хочешь сказать столетия. Собачья улыбка была ей к лицу. В прозрачном шаре догорало пламя с телом волчицы. Картина поменялась. – Все эти годы я слонялась по лесу. Питалась дичью. И лишь в цивилизованном мире я иногда воровала еду. Мне было больно слышать этот рассказ. Как такое могло произойти. Я возненавидел эти варварские времена. Шар отражал прошлое менял картинки, показывая, как меняется мой город, превращаясь из густого леса в населенный пункт. Картина остановилась на строительстве города-крепости, мне было интересно на это посмотреть. Но несмотря на это набеги татар продолжались, и мне довелось увидеть строительство татарского вала. Тамбов рос на моих глазах. Я стоял перед этим стеклянным шаром как его создатель.
Картины менялись как эпизоды кино. Вот наступил девятнадцатый век. Мне довелось увидеть революцию. Раскулаченные семьи. Гонение на христиан, и наконец великую отечественную войну. – Весь мир как на ладони.
– Тебе не нравиться? Я думала тебе интересно.
– Нет. Что ты. Мне очень интересно. Просто я не думал, что так можно.
– Скоро все это закончиться. Мне было грустно слышать эти слова. Я продолжал смотреть в прозрачный шар. Картина дошла до девяностых годов. Мне уже это было знакомо, и я с удовольствием смотрел на свой родной город. Центральный рынок. Очереди за продуктами. Троллейбусы. Эта картина значительно отличалась от сегодняшнего две тысячи шестнадцатого года.
– Как быстро все изменилось.
– Для кого как. Равнодушно ответила волчица. – Дальше ты знаешь. Я сел на серую мертвую поверхность. Проведя из любопытства рукой по листве, я понял, что все это на самом деле мертво. Листва разлетелась как пепел. – Это все умерло вместе со мной. Я хранила эти картины для тебя.
– И что же будет дальше?
– Дальше, ты вернешься к себе. Будешь жить, как и жил до меня. До моего появления.
– Но, так уже не получиться. Мы встретились. Значит будем идти до конца.
Волчиха довольно виляла хвостом в знак того, что ей нравятся мои слова. – Идти до конца говоришь.
– До какого? Если не секрет. Тут я опешил. Я не знал, свой исход, и каков мой конец. – Вот видишь. Ты не знаешь.
– Не важно. Прокричал я в истерике. – Не важно у кого какой исход. Главное дойти вместе
