что волчица облизывает своего детеныша и воспроизводит звуки, похожие на довольное урчание.
Снадобье раненому мужику помогло и на пятый день он уже сидел на верхотуре. Строители приносили с собой узелки с едой. Кто-то уходил утолить голод домой. Иногда еду приносили близкие люди из семьи: дочери, малолетние сыновья, сами жены. К этому привыкли и уже никто не обращал внимания. Фома и его помощники столовались у старушки из дома на соседней улице. Ходили два раза в день – утром и ближе к вечеру. Особых изысков не требовали, платили справно и не жадничали.
Среди строительной артели особо выделялся Домиан, мужик из Рогозового посада близ Углича. Ему еду приносил сынишка и чувствовалось, что это поручение он выполняет с удовольствием и без принуждения. В один из дней обед ему принесла дочь. Домиан сразу спросил про подмену. Та сообщила, что мать разрешила Сашке пойти с соседскими ребятишками на Волгу ловить рыбу.
– Сашок и так безотказный в домашних делах, а тут вроде у всех ребят единое желание проявилось, – оправдывалась дочь.
– Ты, Лушка, парня мне не порть. А то, ишь, с матушкой сговорились и пожалели мальца.
Фома посмотрел на дочь Домиана и увидел не Лушку, а вполне сформировавшуюся молодую девицу, очень приятной наружности. Называть ее Лушкой язык не поворачивался. Лукерья – дело другое. Казалось, имя придумано специально для этой девушки, а не наоборот.
После трапезничества Фома подошел к Домиану и высказал восхищение красотой его дочери.
– Толку что? – возмутился древодел, – в голове никакого ума, дура дурой.
– Я не заметил, – удивился Фома.
Домиан пояснил:
– Придумали с матерью, то бишь с моей женой, песню про счастье. Недавно парень сватался к Лушке. Видный, работящий и не пьющий. Они с моей женой отказали ему и его сватам. Стыдоба на весь посад пошла. А эти долдонят одно: «хотим счастья».
– Спорить не буду, но несчастных женщин видел. Сказывают, нет большего наказания, чем делить постель с нелюбимым мужиком.
– А ты где на всех любимых наберешься? Стерпится, слюбится!
– Бывает, что не слюбляется. А ты, говорят, известный во всей округе мастер наличников. У тебя каждый узор не только красив, но и содержателен.
– Эх, Фома, ушли, те времена, когда на это обращали внимание. Но через те самые наличники намедни вызывали меня к царевичу, точнее к его матери, Марии Нагой.
– Так у них вроде терем каменный. Неужели тоже наличники нужны?
– Не наличники она заказала.
Домиан перешел на шепот, взял Фому за рукав и повел в сторону.
– Царский трон она заказала для своего сына.
Фома опешил.
– Так вроде Феодор Иоаннович, дай Бог ему здоровье, царствует и уходить никуда не собирается.
– Ты ведь знаешь, как у нас уходят, – Домиан начал говорить
