его голова, сокрытая глухим, увенчанным длинными, что сосновые ветки, лосиными рогами, шлемом с крохотной прорезью для глаз, где царила тьма. В одной руке нечто держало гигантскую обоюдоострую обсидиановую секиру, которую обычный человек и двумя руками бы не поднял. Пару раз поведя головой, словно присматриваясь, колосс шагнул вперёд, одним взмахом развалив на полы одного из Ормовых дружинников. Скрипя зубами, хёвдинг лицезрел, как падали, словно колосья, его воины под ударами гиганта, но сам уже подняться не мог. Постыдные слёзы беспомощности заливали глаза, он не чувствовал своих ног, не мог прийти на помощь своим людям, коих привёл сюда на верную смерть.
Гигант продолжал неспешно, словно с ленцой, идти, сотрясая своим весом земляной пол, размашистыми ударами, как насекомых, убивая северян. И вот дорогу ему заступил седой кормщик, не убоявшись невиданного противника. Колосс обрушил сверху на старика свою секиру, но и старый воин не сплоховал, уйдя полуоборотом от обсидианового лезвия, Эрик, поднырнув под руку, всадил свой меч между пластин на груди по самую рукоять. Торжество победы, уже загоревшееся в глазах старика, тут же угасло. Даже не вздрогнув, гигант схватил своей огромной лапищей голову кормщика и раздавил, словно переспелый плод, оборвав ещё одну жизнь, полную достойных свершений.
– Сюда, растопчи тебя Хельхёст, иди сюда, нечисть, попробуй взять и меня, – обливаясь пеной, кричал Орм, сверля налитыми кровью глазами гигантского чёрного воина. Он даже умудрился запустить в него одним из своих топоров, что не пойми каким чудом остался в руке после полёта ярла через весь чертог. Колосс остановился, повернув рогатый шлем к хёвдингу, едва топор бессильно звякнул о сокрытый древними шкурами наплечник, в узкой прорези рогатого шелома сверкнул зелёный огонь.
– Не будет вам в посмертии праздных чертогов, забудьте про вечный славный пир вальхаллы. Судьба ваша отныне – зубодробильный холод и кромешная тьма Хельхейма, где бессильны ваши боги, – словно откуда-то из под земли, донесся из шлема мёртвый голос.
Гигант шёл к Орму, в проёме позади него показалась та самая ходившая вокруг дома горбатая фигура в чёрных одеяниях с посохом и лампой. Булькающие хриплые звуки издавала она, явно смеясь, но веселиться ей долго не довелось, хохот сменился полным боли визгом – в тварь со скоростью метеора влетел сгусток огня, выбросивший горбатое существо обратно наружу.
– Что до чертогов, то мы ещё посмотрим, и не тебе, тварь, знать пределы могущества моих богов, твоё место в ледяном аду, туда и возвращайся, – сказал окровавленный огнепоклонник. Он стоял, пошатываясь, в дальнем конце зала у хозяйских клетей средь куч сожжённых умертвий. Тяжка была его битва, лицо ужасно изуродовано длинными рваными ранами, не было одного глаза, кираса чёрной кожи разорвана в лоскуты, а левая рука ниже локтя и вовсе болталась на паре сухожилий. Взревев лесному быку туру под стать, крутанув над головой секиру, колосс бросился к огнепоклоннику, уже мчавшемуся на встречу. Натужным свистом
