ng> Из дальнего «окна» светила проекция солнца. Амая отдёрнула штору нажатием пальца на экран, и искусственный свет залил ячейку золотом. Оно было везде: золото на стенах, золото на потолке; и даже в стенной нише, где скрывалась за створками собранная в куб кровать.
Амая завязала в хвост свои прямые блестящие волосы и подвела раскосые глаза чёрной тушью; перетянула широким поясом тонкую талию; набрала код на грудном табло своего комбинезона, и тот изменил цвет на ярко – алый. Алый был в тренде.
– Рафи, подай мне миплу. – весело попросила она пустоту; прислушалась к тишине, нахмурилась и крикнула: – Рафаэль!
– Да, дорогая?
У Рафаэля был чудесный голос: бархатный и глубокий баритон. У Рафаэля была чудная фигура: широкие плечи и узкий таз, довольно мышечной массы, в меру высокий рост. Вообще, у Рафаэля всего было в меру: идеального размера нос, идеальные губы царя Алесандра, идеальные фиалковые глаза – слегка раскосые, как у неё на Родине. В природе не встречается глаз такого цвета. В природе не встречается такой улыбки – всегда нежной, навечно неизменной. И не бывает такого взгляда: чистого, словно у новорожденного, с недетским вакуумом внутри. Рафаэль был, без малого, абсолютным идеалом в понимании Амаи. Не зря она так долго тянула с выбором. Не зря она отдала за Рафаэля свой годовой балловый прирост.
Амая раздражённо смотрела на свой «почти идеал» – был у него единственный изъян. С Рафаэлем всегда нужно следить за словами.
– Принеси. Мне. Микропланшет. – медленно, почти по слогам повторила она.
– Конечно. Сейчас дорогая.
Рафаэль всегда улыбался. Его можно было ругать или бить, но он не менял выражение лица. Рафаэль всегда называл её "дорогая": Амая сама изменила настройки – ей отчего-то было неприятно слышать своё имя из его уст.
– Вот твой микропланшет. Возьми пожалуйста.
Амая взяла из рук мужа коробочку размером в пол – дюйма и вставила в разъем на запястье.
"Соединение. Синхронизация завершена" – раздалось в ушном кибер – динамике. На встроенной линзе правого глаза пробежали столбцы цифр: все нули, значит сопряжение завершено успешно.
"Доброе утро, я Лика, ваша личная помощница.»
– Доброе утро, – невозмутимо ответила Амая.
«Ваш пульс 75, давление 115/70, содержание кислорода в крови 98. Все органы работают штатно", – Амая усмехнулась на нейросетевой лексикон и повесила на пояс силиконовую сумочку. Сумочка была размером с кулак, и содержала все необходимые вещи: паспортную карту, лазерную помаду и пищевой мини – принтер. "Мозговая активность 29 Гц. Внимание, необходима расслабляющая терапия. Желаете послушать музыку природы?"
– Нет, – ответила девушка и направилась к выходу. – Меня устраивает моё состояние. Рафи пока… Рафаэль!
– Да, дорогая?
Амая тяжело вздохнула.
– Рафаэль, я ухожу. Вечером сообрази поесть.
– Во сколько ты желаешь покушать?
– В восемь. До вечера, Рафаэль.
– Прощай дорогая, – муж нежно коснулся её губ. – Я буду тебя ждать. К 20-00 я приготовлю тебе чудесный ужин. Хорошего рабочего дня.
С кислой физиономией выслушав тираду Амая, наконец, опустила портальную створку. Она точно знала – ровно в восемь вечера стол будет накрыт, ни секундой раньше или позже.
– Проклятая форель, – пробурчала Амая.
"Желаете узнать рецепт для романтического ужина?"
– Нет.
Она точно знала: вечером будет рыба под сливочным соусом – рыба была запрограммирована на четверг.
"Желаете узнать прогноз погоды?" – перестроилась помощница.
– Нет.
Она точно знала, что сегодня будет солнце. Солнце было в расписании на четверг.
"Желаете прослушать утреннюю проповедь?"
– Нет! – рявкнула Амая, и её голос эхом отразился от хромированных стен парковочной ячейки. Выходящие из каров пилоты удивлённо подняли глаза и сразу отвернулись – смотреть друг на друга считалось неприличным. – Умолкни.
"Не поняла Вас. Повторите пожелание."
– Отключись до запроса.
"Хорошо, всего доброго".
Выдохнув, Амая села в кар и прижалась лбом к панели управления. Уже не в первый раз она позорно срывается. Уже не в первый раз она делает это при посторонних. В семье бы не одобрили, но семья была далеко.
«Лика, синхронизируй меня».
«Отказ. Активность мозга 35 Мгц. Внимание
