плановые совещания и сборы по всем возникающим вопросам. Шла кропотливая штабная работа по подготовке к предстоящему этой весной наступлению.
Лёшка на такие высокие собрания штаб-офицеров вхож не был, чему, в общем-то, и сам был совершенно искренне рад. Его непосредственный начальник и куратор, барон фон Оффенберг, был уже месяц как в отъезде. Военная коллегия посчитала возможным перебросить со Второй армии часть полков на Дунай, и теперь Генрих Фридрихович на месте определял, какие силы будут достаточны для сдерживания турок под Очаковом и какие нужны для контроля огромной территории всего северного Причерноморья. А какие, стало быть, можно было бы и перебросить на юг безо всякого ущерба для северного направления.
Особого дела до роты Алексея пока что никому не было, и после традиционного доклада подполковнику Соболеву обо всех текущих делах в роте, и даже не выслушанный им до конца, он был выпровожен заместителем главного квартирмейстера из кабинета с дежурными словами:
– Гляди там у себя сам, капитан-поручик, главное, чтобы порядок у тебя в роте был и чтоб солдаты твои без дела бы дурью не маялись! А мне уже к Ивану Фёдоровичу пора, там из военной коллегии сразу трое шибко умных щёголей давеча прикатили, всё им совещания собирай и доклады в письменном виде подавай! Некогда мне с тобою тут, Егоров, нянькаться, там меня бригадир, чай, уж заждался! Скоро твой немец в Бухарест вернётся, вот со всеми своими вопросами ты к нему тогда и обратишься! – и штаб-офицер демонстративно начал собирать бумаги со своего стола.
Лёшка, поняв, что высокому начальству опять не до разговора о нуждах роты, вздохнул и, козырнув, вышел в коридор. Идти к главному интенданту без поддержки Генриха Фридриховича было, разумеется, бесполезно и даже, пожалуй, что очень небезопасно. И так его подразделение снабжалось по самому высшему разряду в армии. Тут как бы то, что сейчас и так уже есть, не пересчитали бы да не отняли! Яков Семёнович был человеком суровым и весьма авторитетным. А у особой роты егерей были перед ним свои старые грешки.
– Не-е, не пойду! – вздохнул Алексей, махнул рукой и заглянул в тот кабинет, где сидели армейские картографы.
Над широкими столами и расстеленными на них топографическими картами нависали два унтера, прапорщик и знакомый ему по давнему выходу под Журжу подпоручик.
– О, Алексей, только вот о тебе вспоминал! – воскликнул обрадованно высокий молодой офицер. – Как раз сейчас карту прохода на Балканы готовлю, ты ведь там ходил уже со своей ротой? У меня даже наброски твои и твоего Живана есть. Поможешь мне немного?
– Ну, если горячим чаем угостите, то почему бы и нет, – усмехнулся Лёшка. – Здравствуйте, господа картографы! Здорово, Серёжка! – И они обнялись с высоким подпоручиком, как самые близкие друзья.
Минут через пять, пока на печурке грелся большой чайник, Егоров с Милюткиным уже живо обсуждали окрестности Базаржика и крепостные бастионы османской Варны.
– А
