есколько минут. Тебе пока не стоит видеть, то что несёт в себе свет. Но, кто я такой, чтобы указывать тебе, что делать?
Одинокий человек сидел в грязи, омытый дождём. Русые волосы ниспадали до широких плеч. Его вытянутое лицо выражало досаду и ужас. В его серых глазах играл огонь. Он смотрел на горящий дом. Он наблюдал, как горел его дом. Что-то очень важное для него осталось в уходящем пламени. В этом доме осталось то, ради чего он был готов жить и умирать каждый день на этой жестокой земле. Вокруг не было никого. Или ничего он видеть не хотел.
Здесь только дом, огонь, дождь, грязь и забитый человек. Остальное пространство заполняла пустота, манящая своей таинственной надеждой и давящим отчаянием. Слезы наворачивались у него на глазах. Он не помнил. Он не хотел это вспоминать. Он хочет это все забыть.
– Всё это повторяется каждую ночь, брат. Каждую ночь горит этот дом. Каждую секунду пламя сжигает и тебя. Ты чувствуешь его? Долгие годы горит этот дом. Ты уже и не помнишь как давно.
Мужчина хотел встать, но не мог. Он следовал определённому сценарию вновь и вновь, без возможности его выучить или предугадать. И сценарий всё повторялся и повторялся, пока разум человека пожирал сам себя. Всё это сжигало его душу, выворачивало наизнанку. Мужчина хотел чтобы это наконец закончилось. Он бы желал, чтобы это никогда не начиналось.
– Сколь скоро ты сойдёшь с ума, брат? Может ты уже потерял голову? Может тебе и не нужна голова? От неё одни проблемы. Проблемы, как раз, в твоей голове и я тоже твоя проблема. Я твоя навязчивая проблема. Не мучай себя, ты уже насмотрелся вдоволь. Позволь себе проснуться. Открой глаза. Открой их и узри мир, где ты не нужен. Узри каким ублюдком ты стал.
Глубокая полная ожидания тишина пронизывала холодный каменный коридор. По бокам виднелись десять камер, что были ограждены решеткой и только в одной, девятой, сидел один единственный заключенный. Человек с вытянутым лицом, длинными русыми волосами, забранными в хвост и серыми глазами ожидал своего часа. Он был абсолютно спокоен, уверен в себе и в своей миссии. В его глазах не было страха суда, ни ужаса предстоящей кончины. Он готов был принять смерть, как старого друга, так же как был готов продолжить выполнять свою задачу.
Дверь в казематы отворилась и внутрь вошли двое – мужчина и женщина. Он узнал мужчину. Это капитан гвардии Графини Грейфаст и зовут его Вилфорд. Высокий, сильный и не обделенный умом благородный муж. Женщину же он видел впервые. Он предположил, что она является писарем, если судить по грозной большой книге подмышкой и одежде, что присуща клеркам.
– Дэйл Фрикман, – начала девушка, открывая книгу для записей, – Я так понимаю, это не ваше настоящее имя.
– Вы больно уж проницательны, мадам, – язвительно ответил “Не Дэйл Фрикман” и подошёл ближе к решетке, – Приятно иметь дело с образованными и умными людьми.
– Мужик, не зарекайся, – Вставил Вилфорд, скрестив руки на груди. – Мы здесь не для того, что бы играть в твои игры.
– И так… Ты назовёшь своё имя? – Продолжила девушка.
– Нет. Если бы сам его помнил то, назвал бы. Честные люди называют меня Пекарем.
– Пекарем? – Улыбнулся мужчина.
– Пекарем. – Твердо ответил заключенный.
Девушка посмотрела сначала на своего компаньона, после на Пекаря. Она уже хотела продолжить, но заключенный уже перехватил инициативу.
– Капитана я знаю, но вас, мадам… Вы?
– Она здесь, чтобы задавать вопросы, на которые ты обязан ответить, – Вставил Вилфорд.
– Моё имя тебе знать не обязательно, – вставила девушка, попытавшись сделать каменное, непробиваемое лицо.
– Ну что же, жаль. Так какие вопросы вы мне хотели задать?
– Не будем ходить вокруг темы, скажу кратко… Отрицаешь ли ты, что ты пытался убить сестру графини подмешав ей в угощения яд?
– Капитан, у вас сигареты не найдётся?
– Обойдёшься.
– О, не скальтесь, вкус табака развязывает язык и настраивает на добрую волну. Для вас же это будет не так сложно.
И Вилфорд испытал на себе взгляд Пекаря. Он не внушал ужас или жалость… В его печальных серых глазах виделось понимание и сострадание, даже некоторое мученичество. Этот человек внутри истоптан, изранен, распят, но при этом чувствовалось, что он никогда не сдастся.
Капитан достал портсигар, отсчитал три самокрутки и с огнивом протянул Пекарю. Что плохого, что человек покурить перед своей казнью?
– Благодарю, – Пекарь принял их, вставил одну в зубы, поджег и затянулся. Потянуло густым табачным дымом. – Что касается яда… Да, я пытался убить эту женщину, ибо знаю, что она не сестра графини и, возможно, даже не человек.
Девушка
