от него. Но больше всего удивило блондинку то, что уже отпели первые петухи, а она всё еще доглядывает свой десятый сон – служанке ведь положено вставать раньше всех! Всё это новое, непонятное пугало её: почему она здесь?
И только когда Васса вновь закрыла глаза и стала вспоминать прошлую ночь, её словно ударило током – у неё ведь сменился хозяин! От воспоминаний минувших событий к горлу девушки подошел комок, всё тело затряслось – это были те самые волны страха, которые она отогнала от себя вчера. Она дала себе обещание там, в шкафу, что обязательно расскажет в жандармерии о той, которая убила господина Ёсида, но теперь, когда ей вчера отдали приказ, Васса могла только держать злость в себе. Девушке было жаль всех: убитого доброго хозяина, его осиротевшую семью, крестьян, которым теперь некому будет платить жалование… Её карие глаза сверкнули гневом: а во всем виновата она, эта проклятая Рогнеда! «Кто давал ей право вламываться в чужой дом и вершить там правосудие?», – вытирая горячие слезы, бегущие по нежным щекам, думала слуга. В душе Вассы просыпалось сильнейшее омерзение к самой себе, ведь теперь она должна будет служить такому ничтожеству!
Девушка могла бы ещё долго плакать и упиваться своим горем, но дверь сарая, в котором её держали, вдруг резко открылась и на пороге появилась сама Рогнеда. В её облике мало что изменилось: всё та же холщовая рубаха, подпоясанная красным поясом, и рабочего кроя штаны с просторными летними ботинками, черный дорожный плащ с откинутым капюшоном; разве что деревянный гребень коснулся её волос: челка лежала прямо. Она держала в руках небольшой сверток и простую деревянную гребенку. Васса торопливыми движениями вытерла тыльной стороной ладони слезы и выпрямилась, пытаясь придать своему лицу «каменное» выражение – её новая хозяйка не должна знать о том, что бушует в душе. Сама же Рогнеда даже бровью не повела: она вообще смотрела куда-то мимо Вассы.
– Переодевайся и причеши волосы, – с этими словами она кинула в руки блондинке сверток и гребень. «Вот тебе и доброе утро», – с гневом подумала Васса, но своих эмоций не показала. Она боязливо развернула черную тряпку и ахнула: в ней было завернуто белье тончайшей работы и настолько красивое платье, какого даже не было у дочери хозяина Ёсида! Девушка чуть было не задохнулась от восторга: откуда это всё могло взяться у Рогнеды? Неужели, когда-то себе она покупала такие вещи? Но внезапно восторг сменил страх: а что, если эти вещи были сняты с убитой аристократки? Или, еще хуже, были принесены из ограбленного дома! Васса, пытаясь унять дрожь в руках, быстрыми и рваными движениями стала лучше осматривать вещи.
– Не придумывай что-нибудь плохого. Эти вещи достались мне от покойной матушки. Как видишь, мне по профессии не положено такое носить – а вот сегодня оно пригодится тебе, – сухо произнесла Рогнеда.
«Как же она груба!», – с нарастающей злостью думала блондинка, из последних сил сдерживая свои слезы. Она хотела встать из этого сарая, кинуть в лицо хозяйки вещи и идти отсюда далеко-далеко – туда, куда хочет она. Но она
