всей своей жизни.
Принц замедлился, едва не сшибленный мощным порывом ледяного ветра, внезапно пронесшегося по коридору. Я зябко поежилась, еще не догадываясь, что стало причиной внезапного сквозняка во дворце.
– Тавр, Маримар, – раздался до боли знакомый голос.
Я вывернулась в руках принца, чтобы увидеть Роаха. Он стоял в нескольких метрах от нас, облаченный в обычный свой черный мундир. Глаза сверкали как два небесно-голубых кристалла, короткие стриженные волосы имели удивительный пепельный оттенок, какой не часто встречается даже у северян. Роах был выше и крупнее Тавра, чье сложение скорее можно назвать аристократическим. Граф из тех, кто умеет держать в руках оружие, не брезгует мечом, невзирая на свои удивительные способности к магии воздуха. Я порадовалась, что Чак-Чо побежал охотиться в лес. Зверь графа недолюбливал.
Тавр почувствовал мое желание и опустил меня на землю. Мигом преодолела разделявшее нас расстояние и обняла Роаха. Прикосновение вышло неловким.
– Боялась, что ты не вернешься.
Кожа обжигала холодом. Скорее всего, прилетел – он всегда превращается в ледышку, когда долго использует свою магию. Граф отстранился, на бледном лице заиграла нежная улыбка.
– Я же обещал вернуться. Ты выглядишь очень изможденной, котенок. – Роах осторожно убрал прядь волос, выбившуюся из высокой прически.
Пальцы холодили, но я знала, что он согреется, если будет прикасаться ко мне достаточное время. Я любила Тавра, но, чувствуя потребность Роаха в тепле, не могла ему в нем отказать. Я поговорила об этом с принцем, и он разрешил мне обнимать графа, если я видела, что ему это нужно. Тавр ревновал, но учился сдерживаться, понимая, что без Роаха нам не выжить.
– Нужно просто поесть. – Улыбнулась ему, покачиваясь от усталости.
Это не скрылось от внимания графа, он гневно посмотрел на Тавра.
– Как часто в последнее время она использует магию?
Роах мог себе позволить грубо говорить с будущим императором, их давняя неприязнь была всем известна. Во многом это было связано с тем, что граф ощущал исходящий от принца запах магии ведьм. Если учесть, сколько времени я провожу в домике в трущобах, от меня пахло не лучше.
– Слишком часто, – процедил Тавр. – Те две недели, что ты отмечал свободу с кланом, были нелегкими.
Тавр был прав. Многие дворяне восприняли самовольную отлучку Роаха как знак неповиновения. Они не знали, что я сбросила цепи кровавой клятвы императорской семье с клана Ледяного Ветра, даровав им свободу выбора. Мне казалось несправедливым, что в случае ослушания монаршего приказа пострадают все представители семьи Роаха, даже женщины и маленькие дети. И в день, когда я освободила его, он поклялся мне в верности из любви. И когда пропал, улетев на север, и даже не написал письма, чувствовала себя преданной.
– Я больше никуда не пропаду, –
