сразу заметно, несмотря на вашу гражданскую одежду, будьте нам защитой, потому что у нас, здешних, не хватит духа пойти туда… сейчас… Он, возможно, все еще там… Пирует среди крови и растерзанных тел…
– О ком ты говоришь? – спросил перепуганного корчмаря Комаровский. – Кто он?
– Ваделлат…
Крестьяне запрягли лошадей в брички, Комаровский оседлал своего коня и взял с собой оба заряженных дорожных пистолета. Всю его прежнюю официальную службу в качестве офицера по особым поручениям и дипкурьера Российской коллегии иностранных дел они исправно выручали его в дорожных приключениях – а их было немало. Однако сейчас он недоумевал: что стряслось у горного перевала и с чем придется столкнуться среди снега и гор?
То, что около этого одинокого дома на отшибе не было никаких следов в снегу, поразило его поначалу несказанно. Он повернулся спиной к дому и посмотрел со склона – долина реки, виноградники… Бледное утреннее солнце сквозь снеговые тучи над перевалом. Место было очень красивым, живописным. И уединенным.
Все венгры, приехавшие из деревни вместе с ним, так и сидели в своих бричках, никто не вышел. Они с ужасом пялились на дом и шептались, указывая на нетронутый девственно-белый снег и высаженное окно.
Евграф Комаровский понял – они ждут, когда он, проезжий иностранец, первый войдет в дом, где неизвестно что случилось ненастной ночью.
– Кто живет здесь? – спросил он еврея Соломона, вроде как настроенного более решительно, чем остальные.
– Симон Мандль и его семья.
– Он из вашей общины?
– Нет. Он приехал сюда из Вены при Марии-Терезии, при ней были большие гонения на нас. Мандль не хотел проблем, он крестился, принял вашу христианскую веру, чтобы его только оставили в покое. Он был ювелир.
– Мандль! – Комаровский громко крикнул, вызывая хозяина дома. Нет ответа. Он открыл калитку и кивнул корчмарю – за мной!
– Он купил виноградник. – Корчмарь шел позади него, словно прячась. – Для венской синагоги Мандль стал изгоем, он мне говорил, что устал от ненависти и междоусобиц, поэтому купил виноградник в долине. Хотел вести жизнь философа на природе, но так и не смог.
– Почему? – Комаровский внимательно оглядывал дом, дверь. Ударил в нее кулаком – заперто.
– Такова натура человеческая. В Вене он был ювелиром, а здесь стал ростовщиком. Давал ссуды под большие проценты. Я у него тоже брал в долг. И многие из местных. Не стучите в дверь, мой храбрый молодой господин, они нам уже не откроют… И к нему не через дверь Он вошел, нет… Что такое для Него дверь и все запоры земные?
Евграф Комаровский ударил в дверь плечом – крепкая, дубовая, закрытая изнутри, видимо, на засов, она не поддалась поначалу. Тогда он ударил ногой в ботфорте. И дверь слетела с петель.
Венгры в бричках громко и испуганно начали восклицать, словно ждали, что
