живописцем, всяк прикольнее, чем manila envelope. Звал на «Богему» и очень просил позировать ему. “Nacked?” – живо поинтересовалась я, дядька смутился…
А что такого? Хотя бы развлек. Уже неплохо. Ну, про юриста, отстаивающего гражданские права движения Талибан, и его орешки за три фунта я уже писала. Итак, время шло, я не спешила, с невестой без места и в нерве им всяк попривычнее работать, и агентство начало нервничать. Из Агентства, где почти не было женихов, мне телефонировала их лучшая сваха, ибо по поводу следующего жениха желала пообщаться приватно по телефону. Я достаточно открыта к возрастной разнице и максимальный возраст ставила 60, но если очень хорошо выглядит, то 63. Но Труди жаждала обсудить жениха 72 лет – для истории, мне самой на тот момент только исполнилось 42. Жених был знатный, тот самый владелец заводов, газет, пароходов, а также парка современного искусства под открытым небом, расположенного на многогектарной частной территории. Кстати, бывший министр. Не шутка. Труди хотела сказать, что 72 – это, конечно, очень много, но старикан бодр и выглядит много моложе. В принципе я такие варианты видела, тот же Андрон Кончаловский, допустим, и решила встретиться. Как там говаривал отец Андрона – «Богатый мужчина старым не бывает». В роли Анны Николь Смит я себя не очень видела, но кто знает, что готовит нам будущее…
В принципе, в агентстве попадаются не только обеспеченные, как тот же manila envelope или бывший юрист, ныне живописец, то-се, два-три дома по всему миру, но и вполне себе джет-сеттеры, но, как правило, у них у всех свои приколы. И детей у них у всех дюже много, ну и внуков там разных. Или мне такие попадались. То есть повторить судьбу Анны Николь Смит, наверное, реально с высокой вероятностью последующей судебной тяжбы на века и внезапной смертью в молодые годы. Н-да. Не факт, что нужно идти до конца, но примериться любопытно. Немолодой юноша предложил несколько вариантов встречи, один из них включал прогулку в парке (спасибо, не на скутере, ха), но я предпочла более камерный вариант, послеобеденный чай у него дома, благо жил он в центре, а не на выселках. Район был, кстати, не особо чтоб особо, SW6, сразу за рекой, из пентхауса можно было плевать прямо в реку. На втором этаже террасы стояла какая-то мандала. Типа ветряной мельницы. Я спросила, что это, и беседа потекла. Старикан старался: показывал фотки парка современного искусства и семейные фотографии, в разводе он, кстати, был с 80-х годов. Детей было четверо, ну еще усыновленные и внуки. Ну все они были какие-то, как сказать, и не особо привлекательные, я не имею в виду от природы, но средства же позволяли проходить gentrification, и не при делах, судя по всему, и со странными, с моей, снобской, точки зрения, спутниками жизни. У младшей дочки, папашиной любимицы, муж был пилотом отцовского вертолета. Я, конечно, знаю этот разговор, типа, главное, чтоб человек был хороший, но, в общем, стало понятно, почему на Западе только 3 % сделанных состояний доживают до внуков. Может, и правильно, социальная мобильность в действии. В середине разговора дед ушел
