рила глазами по стенам, и ведь было на что посмотреть! Вот молодая женщина на плакате, почти совершенно раздетая, но с нежным невинным личиком, – у нее был вид жены солидного обеспеченного человека, которая не работает, не учится и знать не желает о том, каким образом появляются деньги. Вот лицо девушки, напоминающее железную маску, со страшными, как будто неживыми глазами и открытым ртом – это, несомненно, ночные кошмары, это непроглядная тьма, крысы и пауки.
На одном из плакатов мой взгляд задержался гораздо дольше, и после него смотреть уже ни на что не хотелось. Там крупным планом было изображено лицо светловолосой женщины, и глаза ее закрывала чья-то серая костлявая рука, а немного выше, как бы вдалеке, на берегу залива, стояла та же женщина в длинном красном платье из тонкой легкой материи. В небе сгущались тучи, и подол красного платья трепыхался на ветру.
И вспомнилась мне при виде этой картины Вика, моя когда-то самая закадычная подружка… Она была удивительно бесстрашная, всегда очень веселая и обаятельная. И она навсегда осталась молодой и красивой, потому что покинула этот мир в каких-нибудь тридцать шесть лет.
Вспоминая ее, я всегда невольно вспоминаю выражение "из молодых да ранних". Вика очень рано вышла замуж, и первого сына она родила в неполные семнадцать лет. Жили они в большом портовом городе, муж Вики, Виталька, заканчивал военно-морское училище, а свекор ее был капитаном. По окончании училища Виталька получил направление на службу в Ленинград и увез туда с собой Вику и сына. Там мы и познакомились.
Наши мужья проводили время на учениях, а мы с Викой отводили своих детей в детский сад и целыми днями носились по Ленинграду, знакомились с его достопримечательностями или просто прогуливались по улицам и набережным этого замечательного города, катались на катере по Мойке и Неве.
Мы удивительно быстро сдружились и даже полюбили друг друга. Вика рассказывала мне о своем детстве, о школе, о том, как встретилась с Виталькой и влюбилась в него.
Дело было сразу после получения аттестата за восьмой класс. У Вики была соседка, девчонка лет семнадцати; она-то и уговорила Вику пойти с ней и ее подружками на танцы в военное училище. В первый же вечер произошло знакомство с выпускником Виталькой, а через месяц – свадьба. Соседка со своими подружками долго потом вздыхали: "Мы годами на эти танцы ходим и все понапрасну, а ее еле уговорили ― и на тебе!».
Я тоже часто с ней откровенничала. Что там говорить, за одну первую неделю мы рассказали друг другу всю свою жизнь, и даже после этого нам всегда было о чем поговорить. Помню, как мы взаимно восхищались тем, что понимали друг друга не то, что с полуслова, а с полувзгляда!
Когда у наших мужей случались увольнительные, мы собирались всей компанией, брали с собой детей и ехали на природу на пикник. Викин муж замечательно играл на гитаре, а мой жарил обалденные шашлыки. Я замечала тогда, что Вика может выпить много водки, но слишком пьяной я ее никогда не видела…
Не очень часто, но ходили мы и в театр, и в музеи. Частенько к нам присоединялись и другие пары из нашей воинской части.
В хорошую погоду мы очень любили купаться в море и загорать. Как сейчас помню: погода чудесная, мы на берегу Финского залива, и Вика, симпатичная, светловолосая, худенькая, в своем длинном легком платье с боковым разрезом (тогда эти разрезы только начали входить в моду), держит своего сынишку за руку и смеется над его забавными детскими разговорами. Мы были молодые, невероятно счастливые, все вокруг было светло и радостно.
Когда у Вики и Витальки родился второй сын, их поздравлял сам командующий! Как Вика гордилась, что у нее такой завидный муж, и что она родила ему двоих детей!
Но, к сожалению, счастье не всегда бывает бесконечным, и как же больно падать с головокружительной высоты!
Их младшему сыну едва исполнился год, когда Витальку посадили в тюрьму. То ли за незаконное хранение оружия, то ли за незаконное ношение, точно я так и не поняла. Но Вика была подавлена и унижена, ее жизнь оказалась разбитой вдребезги, она осталась одна с двумя детьми, а все окружающие начали ее сторониться. Каюсь, у меня тогда тоже возникла мысль, что она отныне не человек нашего круга.
Но расстались мы хорошо, по-дружески. За Викой приехала мать, чтобы увезти ее домой. Мы записали друг другу адреса, договорились переписываться, и я проводила их в аэропорт. Хотя, честно говоря, мне с трудом верилось, что Вика когда-нибудь мне напишет – вряд ли захочет о себе напомнить.
Так оно и вышло. Я написала ей, кажется, два или три письма, но ни на одно из них не пришло ответа.
С тех пор прошло двенадцать лет. Мой муж несколько раз менял место службы, нам даже пришлось отслужить какое-то время за границей. Были разные российские города, но в тот город, куда уехала Вика, судьба ни разу нас не забросила. И так я с ней и не встретилась.
Теперь моему мужу осталось два года до пенсии, и мы прочно обосновались все в том
