недооценил сына.
Акинобу встал на пороге. Хоть его щеки и были мокрыми от слез, сейчас он уже не плакал, а гордо смотрел на бандитов.
– Прочь отсюда, мерзавцы! – закричал он.
Отец захромал к свету, протянул к ребенку руку.
– Сынок, не…
– Я защищу вас, тебя и бабушку! – твердо ответил Акинобу. – А вы вон!
Бандиты, раскрасневшиеся от спиртного, посмотрели на мальчика и… засмеялись.
– Ну надо же, погибель наша пришла! Что, обезьянка, станцуешь для нас? Или расскажешь что-нибудь забавное?
– Давайте заберем его, будет нашим талисманом, – предложил косой. – Такой смешной ребенок развеселит каждого!
Акинобу сжал губы, глянул в сторону. Черный меч в ножнах, опертый о стену.
Он бросился к оружию, схватил его, выдернул из ножен.
– Эй, говнюк, это мое! – закричал ему вдогонку командир, но Акинобу уже был снаружи, во дворе. Стоял там с мечом в маленьких ладонях. Клинок дрожал, потому что мальчик едва сумел его поднять. Но он смело смотрел на бандитов, готовый убивать, когда те приблизятся.
– Отважная маленькая обезьянка, – сказал высокий и жилистый, встав на пороге с собственным оружием.
– Убьем его? – спросил косой.
Командир помотал головой.
– Нет, – коротко ответил он.
Спрятал свое оружие, спустился с крыльца в грязь.
Акинобу атаковал.
Он бросился на мужчину, нанося высокий вертикальный удар. Думал, что сможет разрубить череп невооруженному, но тот лишь уклонился и шлепнул его сбоку по голове раскрытой ладонью. Когда удар попал в ухо, в голове засвистело, Акинобу поскользнулся в грязи и упал.
Бандит с легкостью вытащил меч из его пальцев, потом хлестнул им ребенка по спине плашмя, раз, другой и третий.
«Не буду плакать! – думал мальчик, принимая все новые удары. – Никогда больше не буду!»
Командир утомился, плюнул на Акинобу и повернулся к своим.
– Вот так воспитывают непослушных ублюдков! – крикнул он. – Заберите его внутрь… Интересно, если его напоить саке, он успокоится?
Подручные спустились с крыльца, потянулись к мальчику.
– Оставьте его!
Это был какой-то новый голос. Тихий, но грозный. С одной стороны, полный спокойствия, а с другой – как будто железо заговорило.
Мужчина стоял у входа во дворик. Выглядел трагично – одежда, когда-то, без сомнения, бывшая военной формой, сейчас была разодранной, грязной от глины и старой крови. Лицо его было измученным, а глаза странными; с одной стороны, холодными, а с другой – тлела в них какая-то необузданная ярость.
Оружия у него не было.
– Иди отсюда, оборванец! – закричал жилистый.
– Вот именно, – холодно добавил старший. – Иди отсюда! Мой друг тебе верно советует.
– Нет, это вы уйдете. Оставите
