обещал Миних.
– Сколь раз про то слыхала! Да ладно. Что за армии там стоят? С кем воевать станешь, фельдмаршал?
– Армия что против Хотина предназначена – 91 одну тысячу солдат имеет. Из числа общего 15 тысяч войск нерегулярных, матушка. При армии пушек числом 169, и из них большого калибра числом – 58.
– Береги моих солдат, фельдмаршал. Береги. И помни, ежели, не совладаешь, то от армии российской тебя отрешу навсегда. И еще одно, герцог Бирон просит братьев своих в твою армию взять. Генерал-майор Карл Бирон и бригадир Густав Бирон воевать желают за меня.
– Пусть воют ежели им охота, матушка. Только я в бою и генералов не жалею, не токмо солдат.
– Я и не просил вас их жалеть, фельдмаршал, – произнес герцог Бирон. – Матушка государыня сказала вам, что они воевать желают. И ни слова сказано не было за то, чтобы жалеть их.
Миних склонил голову перед Анной.
«Что же герцог желает соглядатаев своих ко мне приставить? – подумал он. – Отлично. Я их в самое опасное место определю. Пусть там и приглядывают за мной».
***
Год 1738, декабрь, 8-го дня. Санкт-Петербург.
При малом дворе.
Императрица и принцесса.
Анна Леопольдовна в отличие от своей державной тетушки шутов и шутих не любила. Она скучала от их шуток и кривляния. Все это принцесса терпела лишь через силу в угоду императрице.
Шуты и шутихи же, увидев такое отношение, всячески старались молодую принцессу «уколоть» и «очернить».
Буженинова постоянно нашептывала императрице слова о неблагодарности молодой принцессы. И в восьмой день декабря 1738 года, решила она глаза императрице относительно принцессы полностью открыть:
– Она рази ценит милость твою, матушка? Рожу постоянно постную имеет. Вчерась, как ты изволила письма князя Куракина к любовнице переиначить, все со смеху помирали. Она и не улыбнулась.
– Молода она еще, куколка. Девка к замужеству готовится.
– Знамо как она к нему готовится. Да и не девка, она давно, матушка.
– Ты чего языком болтаешь? Али не знаешь, что она наследника для престола моего родить должна. Анна девка еще. Куда ей про мужиков думать?
– Матушка. Она то девка, скромная была. То верно. Да при ней особа некая обретается в любви весьма искушенная. И она из принцессы не девку сделала.
– Она? – не поняла императрица.
– Она с полюбовником принцессу свела и разным пакостям её научила.
– Кто же она такая?
– Да Юлиана Ланге, камер-юнгфера молодой принцессы. И свела она нашу, Анну с посланцем саксонским графом Линаром.
– Как свела? – не поняла императрица. – Что сие означает? Да её жених принц Антон Брауншвейгский при дворе проживает! Она что спит в одной постели с Линаром?
– И уже давно. Про то всем ведомо. Всем окромя тебя, матушка. Придворные твои али не хотят, али бояться, про
