на ее слова внимания, как бабка и ее собеседницы не обращали внимания на свечение кармана бабкиного халата: экран ее телефона, на котором мелькали типовые проекты зданий, перечни поставок для госнужд и галереи выключателей, просвечивал сквозь голубые цветочки на тонком ситце.
Последней на экране загорелась панорама «Яндекс. Карт» с трехэтажным зданием неласково казенного вида. Кадр заполнила табличка «Муниципальное учреждение “Дом детских организаций”», и карман погас. Батарейка телефона иссякла: бабка, по всему, не пользовалась интернетом совсем, потому заряжала аппарат нечасто.
Женя моргнула и на миг активировала телефон в кармане бабкиной подружки. У той модель была постарее и помедленнее, но навигацию построить позволила.
Женя, сунув руки в карманы, послушала происходящее вокруг и убедилась, что микроавтобус по-прежнему стоит в ее дворе за трансформаторной будкой и что аудиосистема в салоне по-прежнему воспроизводит с водительского смартфона подкаст про медвежью охоту. Женя поправила плечом капюшон и пошла со двора, бормоча: «Если стреляешь – стреляй наверняка, потому что убежать от раненого медведя уже не успеешь».
– Вы помните, что служба контроля активно и последовательно выступала за ликвидацию последнего опытного образца, – сказал Пыхов веско.
Никитин заворочался на месте, явно собираясь резко, как всегда, возразить, но сил у него не нашлось, и он, обозначив взмах рукой, застыл бледным лицом в экран. Овчаренко уставился на него, двинул челюстью и вывел на общий экран данные прицепленного к Никитину диагноста. Никитин показал, что возмущен, но и теперь говорить ничего не стал.
– Сергей Викторович, если в больнице вас не удержать, вы лягте хотя бы, что ли, – предложил Рыбаков, на удивление внимательно рассмотревший показания. – Вы нам живой полезней.
Никитин мотнул головой, не отрываясь от той части экрана, на которой застыла фотография образца в исходном варианте. Она снова развернулась во всю высоту, и Пыхов продолжил:
– Мы настаивали на ликвидации по завершении предусмотренного комплекса испытаний. Нас не послушали, образец подвергся трансформации и новым, принципиально иным и не предусмотренным никакими программами испытаниям. Результаты всем известны.
На экране появился образец-два – первый его снимок из дела, где он еще щекастый, по-смешному свирепый и в желтом платье, на покупку и доставку которого с карточки Рыбакова, как позже выяснилось, ушла треть оклада. Оклад составлял лишь часть зарплаты, но все равно был немаленьким. Пыхову бы хватило на полгодика. Впрочем, ему и стоимости платья на полгодика хватило бы. И если бы у него стырили такие деньги, он бы стырившего лично пропустил через шредер.
– Наши рекомендации были проигнорированы даже после появления образца неустановленной природы, неофициально называемого Лилит, – сказал Пыхов, глядя на окошко с Рыбаковым и зная, что Овчаренко смотрит туда же.
Конец
