противоречивых оценок и финансовых программ. Я спросила эту пару, почему, по их мнению, коллекционирование в последние годы стало таким популярным, и Джульетта ответила, что всё больше людей начинают понимать, что искусство может стать источником обогащения. Джек, напротив, считает, что искусство стало общепринятым способом «диверсификации вашего инвестиционного портфеля».
– Пусть это и оскорбляет чувства старых «чистых коллекционеров», – говорит он, – но новые коллекционеры, которые делают деньги в хедж-фондах[12], очень хорошо осведомлены об альтернативах вложения своих денег. Наличные теперь приносят так мало прибыли, что инвестировать в искусство не кажется такой уж глупой идеей. Вот почему рынок искусства стал так силен – осталось очень мало хороших вариантов. Если бы на фондовом рынке два или три квартала подряд наблюдался большой рост, то, как ни странно, на рынке искусства возникли бы серьезные проблемы.
Крупные катастрофы могут не иметь особых последствий, но обычные сплетни способны нарушить ход работы.
Мир искусства настолько мал и столь изолирован, что на него не сильно влияют политические проблемы.
– На торгах после одиннадцатого сентября, – объясняет Джульетта, – совершенно не ощущалось реальности внешнего мира. Вообще ничего. Помню, как в ноябре я сидела на распродаже и сказала Джеку: «Мы выйдем из этого зала, а башни-близнецы будут всё так же стоять, и всё будет хорошо в этом мире».
Крупные катастрофы могут не иметь особых последствий, но обычные сплетни способны нарушить ход работы. Джек рассказал мне историю о друзьях, которые продали коллекцию своей бабушки.
– У них была прекрасная картина Агнес Мартин, но почему-то распространился слух, что если смотреть на нее сверху вниз, при определенном освещении и прищурившись, то можно заметить, что она повреждена. Весь мир искусства вдруг принял это за святую истину, что, вероятно, и сбило цену на полмиллиона долларов – просто потому, что какой-то идиот запустил сплетню. И наоборот, если начинают поговаривать, что художник собирается перейти к Ларри, каждый хочет купить его работы до того, как цены сойдут с ума.
Он имеет в виду Ларри Гагосяна, одного из влиятельнейших арт-дилеров в мире, владельца галерей в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Лондоне и Риме, который, начиная раскручивать художника, неизменно наполовину повышает цены на его работы.
Большинство признаются, что наслаждаются интригой. Однако конкурентная изнанка переговоров для некоторых невыносима. Лондонский дилер, который хотел бы избежать аукционов, объяснил: «Между нами говоря, все полны дерьма. Все гоняются друг за другом. Разговоры полны двусмысленных и грязных историй о мире искусства. Это живая картина претенциозной жадности. Ты входишь, и все демонстрируют, как счастливы видеть тебя, интересуются, как дела, но при этом хотят только поиметь».
В
