произнес он, разглядывая дом.
Лора расхохоталась, поднялась на крыльцо и позвонила в дверь, как сделал бы гость, – хотела сделать сюрприз.
Ричард и Франс Дойл, родители Лоры, как раз заканчивали завтракать. Было девять часов утра. Они удивленно переглянулись: кто может звонить в такую рань, да еще в парадную дверь? Наверно, доставка, но все всегда доставляется к черному ходу. Любопытство погнало их к двери быстрее горничной, у которой одна нога была короче другой. Отец, перед тем как открыть, пригладил усы и подтянул узел галстука.
– Лора! – вскрикнула мать, увидев на пороге дочь.
И родители надолго заключили ее в объятия.
– Нам дали увольнительную, – объяснила Лора.
– Увольнительную! – обрадовался отец. – Надолго?
– На неделю.
Франс постаралась не выдать своего разочарования:
– Всего на неделю? И ты совсем не давала о себе знать!
– Прости, мама.
– Ты хотя бы звони.
– Я буду звонить.
Дойлы не видели Лору два месяца. Мать сочла, что та похудела.
– Вас совсем не кормят!
– Что поделаешь, война.
Мать вздохнула.
– Надо мне наконец решиться и выкопать розы. Разобью грядки, посажу картошку.
Лора улыбнулась, еще раз расцеловалась с родителями и представила им Пэла, который вежливо стоял поодаль со всеми вещами.
– Это Пэл, мой друг. Он француз, волонтер. Ему некуда съездить в увольнение.
– Француз! – воскликнула по-французски Франс и заявила, что французы для нее всегда желанные гости, а храбрые особенно.
– Откуда вы? – спросила она Пэла.
– Из Парижа, мадам.
Та пришла в восторг.
– Ах, Париж!.. И что слышно из Парижа?
– В Париже все хорошо, мадам.
Она закусила губу, охваченная сожалением и ностальгией, и оба подумали, что будь в Париже все хорошо, Пэла бы наверняка здесь не было.
Франс Дойл пригляделась к молодому человеку. Примерно ровесник дочери, красивый, слегка исхудалый, но видно, что мускулистый. Лора и Пэл беседовали с Ричардом, но она не слушала, только смотрела и думала о своем. Уловив обрывки фраз гостя на плохом английском, оценила его вежливую, интеллигентную манеру говорить. Дочь влюблена в этого парня, в этом нет ни малейших сомнений – она прекрасно знала Лору. Снова взглянула на Пэла, заметила царапины у него на руках и на шее. Ссадины, отметины войны. Ни его, ни дочери в Саутгемптоне не было. Франс это поняла материнским чутьем. Но где же тогда они служили? И почему она солгала? Чтобы отогнать тревогу, Франс позвала горничную и велела приготовить комнаты.
Это был прекрасный день. Лора показала Пэлу Челси, а поскольку солнце сияло по-прежнему, они доехали на метро до центра. Погуляли в Гайд-парке в толпе таких же отдыхающих, мечтателей и детей. Видели несколько белок, не боящихся зимы, и водяных курочек
