устрицы не очень люблю, – сообщил он прямо перед собой, – у меня от них живот пучит.
Вообще-то, такой деликатес он в своей прошлой жизни пробовал лишь раз, за компанию. И сейчас совершенно откровенно выразил свое мнение о том давнем опыте. Хотя, конечно, сравнивать тех моллюсков размером с юбилейный советский рубль, и эти вот громадины, от которых – надо честно признать – пахло чем-то весьма аппетитным, было совсем не корректно. Это вслух и подтвердила Варвара Сергеевна.
– Ну, на наши устрицы никто еще не жаловался. Свежие, только сегодня с моря привезенные. Я правильно говорю?
Спросила она это, не поворачивая головы, но прислужник за ее стулом, на лацканах ливреи которого было чуть больше золота, чем у остальных, тут же склонился в поклоне:
– Истинная правда, Ваша Светлость.
И не разогнулся, пока ее Светлость не перевела свое внимание на другое лицо – мальчишеское, прямо напротив себя.
– Так что советую испробовать, Олег Георгиевич. Не пожалеете.
А сама, сволочь такая, даже не шелохнулась. Так же, впрочем, как и другая княжна, смотревшая за этой короткой сценкой с живым интересом.
– Ну, и смотрите, – угрюмо насупился Олег, – давно в цирке не были?
Он уже нащупал подошвами туфелек, что у его необычного стула была дополнительная деталь – поперечная перекладина меж передними ножками, на которые так удобно было упираться подошвой. А теперь он, дав волю мальчишескому озорству, встал на нее, и потянулся всем телом к середине стола; согнув его (тело) так, чтобы не задеть содержимое большого блюда перед собой. И не задел, и дотянулся таки до другого столового прибора – этим устрашающих размером захватом, названия которому Кот в своей памяти так и не отыскал, кто-то из прислужников, очевидно, должен был раскладывать из общего блюда лобстеров.
– Тяжелая, зараза, – отметил он, – наверное, из чистого серебра, смогу ли одной рукой подцепить?
Сумел – верхнюю, самую крупную устрицу. Да так сильно сжал, что две серебряные, искусно отлитые полосы заметно щелкнули – когда устрица между ними отправилась в свободный полет. Ну, свободным он был только в самом начале, на взлете. А потом – совершенно независимо от желания самого Олега (ну, почти!) – призванный организмом Воздух направил ее траекторию точно в глубокий вырез декольте Варвары Сергеевны. Женщина не издала ни слова; даже не поморщилась. Но на месте от такого неожиданного «подарка» подпрыгнула. И устрица, краешек которой пикантно торчал непредусмотренным украшением, провалилась вглубь, в самое сокровенное женского тела.
Теперь улыбался в зале только Олег; ну, и у Елены Николаевны при большом желании можно было различить намек на улыбку. Который продержался долгих пару минут, после которых супруга наследника Рода с грохотом падающего назад стула вскочила на ноги и, так и не высказав никак своего возмущения, бросилась вон из комнаты.
– Наверное,
