поднимая глаз, я ответила:
– Я же тебе ничего не сделала…
Кямран не решался подойти ко мне, боясь, что я снова стану дикой.
– Думаю, что сделала, Феридэ… Даже слишком много. Можно ли так избегать жениха? И я даже стал подозревать: уж не ошиблась ли Мюжгян?..
Я невольно улыбнулась. Кямран удивленно спросил, почему я смеюсь. Сначала я не хотела отвечать, но он настаивал.
– Если бы Мюжгян ошиблась, – сказала я, отводя глаза в сторону, – ничего бы не было.
– Что значит «ничего»? То есть ты не была бы моей невестой?
Я зажмурилась и дважды кивнула.
– Моя Феридэ!..
Этот голос, вернее, восклицание до сих пор звенит у меня в ушах… Я подняла голову и увидела в его широко раскрытых глазах две крупные слезы.
– В один миг ты сделала меня счастливым, таким счастливым, что, умирая, я вспомню эту минуту и снова заплачу. Не смотри на меня так. Ты еще ребенок. Тебе не понять… Ах, я все уже забыл!..
Кямран схватил меня за руки. Я не стала вырываться. Но слезы брызнули у меня из глаз. Я так рыдала, что он даже испугался.
Мы возвращались назад той же дорогой. Я без конца вздыхала, громко всхлипывала, и Кямран уже не смел дотрагиваться до меня. Но я понимала, что сердце его успокоилось, и мне было радостно.
У дома я сказала:
– Ты должен пойти первым. А я умоюсь у бассейна. Что скажут наши, если увидят меня с таким лицом?
Я спросила Кямрана, словно только что вспомнила:
– Ты, кажется, собираешься в Европу? Верно ли?
– Есть такое предположение, но, откровенно говоря, оно принадлежит не мне, а моему дяде, который служит в Мадриде. Откуда тебе известно?
После некоторого замешательства я пробормотала:
– От дочери доктора.
– Как много новостей передает тебе дочь доктора, Феридэ!
Я ничего не ответила.
Кямран пристально смотрел мне в лицо. Я покраснела и отвернулась.
– Ну а болезнь мамы?.. Ты это придумала?
Я опять промолчала.
– Скажи правду, Феридэ, не поэтому ли ты прискакала?
Кямран приблизился, хотел погладить меня по голове, но испугался, что я снова стану строптивой и наши отношения испортятся. Я же, напротив, уже начала привыкать к нему.
– Верно ли мое предположение, Феридэ? – повторил Кямран свой вопрос.
Я почувствовала, что могу сделать его счастливым, и утвердительно кивнула.
– Как чудесно!.. Как со вчерашнего дня изменилась моя судьба!
Кямран уперся руками о спинку кресла, на котором я сидела, и склонился надо мной. В таком положении я оказалась окруженной со всех сторон. Ловкий прием!.. Он приблизился ко мне, не касаясь руками. Я забилась в кресло, свернувшись ежиком, прижималась к спинке, втягивала голову в плечи. В руках я тискала платок, не смея взглянуть в лицо Кямрана.
– Что же предлагает твой дядя?
– Немыслимое дело.
