нужна?
Дочерняя, ага. Через столько лет! Не дождетесь, сволочи!
Линда то ли злилась, то ли хотела расплакаться… она и сама не знала. Но и идти в кондитерские ряды уже настроения не было – пришлось вернуться к Рональду. Какие уж там конфеты – не зареветь бы в голос! Ох, только не на улице!
Держись, Лин!
Кто говорит, что у судьбы нет чувства юмора?
Не успела Линда войти, как тут же столкнулась с отцом. И не был бы лэр Далг столько лет начальником гарнизона, если б не подмечал все, даже самые мельчайшие детали. Тем более в облике родного и любимого чадушки!
Вот и сейчас…
Глаза горят, волосы растрепались, лицо возмущенное… все тут понятно.
Что-то случилось. Что именно? Этот вопрос лэр Далг и задал дочери.
Линда подумала пару минут – и не стала скрывать:
– Я сейчас познакомилась со своей матерью.
Винон Далг поднял брови:
– Да неужели?
– На улице ко мне подошла ританка, сказала, что она моя мать и показала перстень. Твой. Фамильный. Тот самый. Я его не проверяла, но магией там фонило.
Лэр Далг молчал. Нехорошо так, играя желваками на скулах.
– Она говорила, что ты хотел ее убить, поэтому она и сбежала.
– И?
– Я ее выгнала. То есть прогнала… обозвала утробой и ушла.
Лэр Винон рассмеялся. Нехорошо так, зло:
– Правильно обозвала. Но постеснялась зря. Надо было не обзывать, а бить наотмашь – еще и мало было бы!
– Отец?
Таким злым Линда его еще никогда не видела.
– Не хотел я. Но раз уж эта дрянь появилась… и да, детка. Она тебе не мать.
– Почему?
– Я провел тебя через ритуал разрыва родства еще в детстве. Ты полностью моя дочь, до кончиков волос.
– А внешность?
– Я тебе говорил и повторю – ты копия бабушки, моей матери. Только портретов у меня не сохранилось.
– А я думала, ты врешь.
– Линда Арана Далг, вас давно пороли?
– Пап, так что ты мне хочешь рассказать? – мудро перевела тему Линда.
– Не хочу. Но надо… знаешь, в юности мы все идеалисты и максималисты. Мечтаем подвиг совершить, дракона побороть, короля спасти… а потом жизнь быстренько обламывает крылья.
Линда молча слушала. Отца никогда на философию не тянуло, так что долго приступ не продлится. И верно…
– Мне было двадцать лет. Недавно в столице, перспективный гвардеец…
– А…
– Она танцевала на площади, – голос отца стал глухим, глаза затуманились. – Она танцевала, и юбка развевалась, и браслеты звенели, и волосы… у нее волосы были – копна кудрей. И я, как мальчишка… да и был я тогда мальчишкой!
– У вас все началось?
– Да. Я ей даже замужество предложил. Готов был жениться в любую секунду. Она смеялась, принимала подарки, но встречаться старалась втайне, говорила,
