ещё стаканчик – на здоровье. Я заплачу́.
– Нет, спасибо. – Баутиста допил то, что у него оставалось. – Старинное правило полицейского. Никогда не пить в одиночку.
– В таком случае мне тоже надо стать полицейским. – Я встал, слегка покачиваясь. Каким бы заядлым курильщиком ни был Райкер, развозило его от пары рюмок. – Надеюсь, провожать тебя не надо.
– Не беспокойся. – Поднявшись из-за столика, Баутиста нетвердой походкой направился к выходу, но, сделав шагов пять, остановился и обернулся, сосредоточенно нахмурившись. – Ах, да. Надеюсь, не надо говорить, что меня здесь никогда не было, так?
Я махнул рукой.
– Тебя здесь никогда не было.
Он довольно улыбнулся, и его лицо вдруг стало очень молодым.
– Точно. Отлично. Быть может, ещё как-нибудь увидимся.
– Увидимся.
Проводив Баутисту взглядом, я с сожалением позволил ледяному самоконтролю посланника справиться с моими путаными мыслями. Мгновенно протрезвев, что было совсем не радостно, я взял трубку с кристалликами, отнятую у Кёртиса, и отправился побеседовать с «Хендриксом».
Глава двадцать первая
– Тебе известно что-нибудь о синаморфестероне?
– Слышала о таком.
Ортега рассеянно ковыряла песок носком ботинка. Отлив начался совсем недавно, и наши следы тотчас же затягивало водой. Изогнутый плавной дугой берег выглядел пустым от края до края. Мы с Ортегой были совсем одни, если не считать чаек, кружащихся геометрически правильными узорами высоко в небе.
– Ладно, поскольку нам всё равно придется немного подождать, быть может, ты меня просветишь?
– Наркотик гарема.
Поймав мой недоуменный взгляд, Ортега нетерпеливо надула щеки. Она вела себя так, будто не выспалась.
– Я нездешний.
– Ты говорил, что бывал на Шарии.
– Да. В составе вооруженных сил. У нас не было времени на то, чтобы знакомиться с культурой и бытом местного населения. Мы были слишком заняты тем, что убивали людей.
Это была не совсем правда. После разорения Зихикка чрезвычайные посланники погрязли в рутине, насаждая политической режим, лояльный Протекторату. Вылавливали смутьянов, выявляли и сокрушали очаги сопротивления, выискивали коллаборационистов, готовых сотрудничать. Тут мы многое узнали о местной культуре.
Я подал рапорт о досрочном переводе на другую планету.
Прикрыв глаза козырьком, Ортега осмотрела берег в обе стороны. Ничего движущегося. Она вздохнула.
– Этот препарат повышает мужскую реакцию. Влияет на агрессивность, потенцию, уверенность в себе. На чёрных рынках Ближнего Востока и Европы его называют «жеребцом», на юге – «торо». У нас эта дрянь встречается нечасто, здешний народ более разборчив. Чему я несказанно рада. Если судить по тому, что мне известно об этом препарате, очень мерзкая штуковина. Ты вчера на него наткнулся?
