обмыл пораненную руку и снова взглянул на расколотое отражение. Сейчас он выглядел поприличнее.
– Я стараюсь, Господи. Стараюсь.
Тщательно, по заведенному ритуалу, он вымыл руки, будто смывая прилипшую к коже вонючую слизь, которая оставалась невидимой.
И тут его осенило. Брюнетка была послана как искушение. Дэвид же был помощью от Господа, чтобы придать ему сил. Значит, он не совсем погиб.
Бросив последний взгляд в зеркало, он расхохотался и подумал: «Проживание в отеле обойдется в круглую сумму».
В ящике на сеновале конюшни другой, укрытый от света и погруженный в приятную дремоту, отсчитывал колебания маятника, уносящего минуты в предвкушении ночи. Тогда все и начнется.
Глава третья
Солнце еще не зашло, но для Джо Боба Райна день подошел к концу.
Он выслал Дэвида вперед. Хотелось прогуляться домой в одиночестве, чтобы никто не мешал дурацкой болтовней. Денек выдался тяжкий.
Когда Райн запирал конюшню, прилаживая на место большой серый замок, последний луч солнца блеснул на нем и пропал, уступив место тьме. В унисон со звуком защелкнувшейся дужки чуткий слух Райна уловил другой – будто что-то скрипнуло.
Наверное, лошади.
Райн поплелся к дому, стоявшему в самом конце улицы, сразу за лавкой цирюльника. Он был голоден, как медведь после зимней спячки. Оставалось надеяться, что женщина поставила еду на стол. Сегодня он слишком утомился, чтобы давать ей взбучку.
Вскоре за тем, как Райн направился домой, где благоухали жареные бобы и кукурузные лепешки, двери конюшни слегка дрогнули. Запертый замок упал в пыль. Двери распахнулись настежь – и вихрь ледяного ветра промчался по улице.
Двери закрылись. Замок впрыгнул назад в петли. И все стало как было.
Почти.
Пес был ночным охотником. Бесхозным. Кравшимся темными улицами на мягких лапах, всегда настороже.
Его не раз пытались подстрелить за злобный нрав, и весь интерес собачьей жизни заключался в том, чтобы рыться в отбросах, жрать падаль и набрасываться на мелкий скот.
В один год он задрал весь приплод кроликов в клетях старика Матера и прикончил его призового борова, проявив чудеса ловкости.
Он покусал мальчишку, норовившего стукнуть его палкой, и заставил всех собак в городе при его появлении улепетывать, поджав хвост. И уже год, как с успехом избегал пуль, камней и проклятий. Он был умен. Умел выживать. Затаившись днем, выходил поживиться на закате, когда люди садились ужинать, а двери салунов почти не закрывались. Подходящее время для падальщика. И этим вечером он навестил свое излюбленное место – задворки у Молли Макгуайр. Вот где всегда достаточно сытных отбросов – кроме пятниц, когда Анкл Бэнс, нагрузив ими свою тележку, волочил ее прочь. Но сегодняшний вечер удался: он чуял запахи чили, черствого печенья и отсыревших лепешек.
Пес вскарабкался на деревянный мусорный бак и опрокинул
