спертый воздух автобуса, но тем не менее девушка закуталась в пальто.
Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь запахом осени. Повсюду разжигали костры, люди возвращались домой и снимали свои шерстяные шапки и шарфы. Матильда шагала по дорожке в дом Ферли, ступая по опавшим листьям, источавшим землистый аромат. Она была уверена: если бы ветер дул как надо, то ей бы удалось уловить запах пряных яблок с восхитительной корочкой, которые тушатся на бабушкиной плите. Запахи, вкусы и волшебство, которое принесет Хэллоуин, – за это Матильда так любила осень.
Нимбус выполз из-за скелетообразных ветвей живой изгороди и уселся посреди тропинки.
– Чем ты занимался? – спросила Матильда, поглаживая кота. Нимбус поднял лапу, чтобы почиститься, и на землю упало серое перо. – Охота, да? Я бы не удивилась, узнав, что это ты убил всех тех кошек.
Нимбус поднялся на лапы и засеменил вперед, высоко подняв хвост. Матильда последовала за котом сквозь кованые железные ворота и вниз по тропинке, усеянной тенями и хрустящими листьями. Ее плечи расслабились, когда она прошла под аркой живой изгороди из тиса. Аромат сада грел ее душу. Она могла бы дойти до дома с завязанными глазами и все равно найти садовую калитку, просто доверившись своему носу.
Лотти всегда говорила ей, чтобы она не пользовалась задней дверью, как «какая-нибудь бродячая собака», но Матильде нравилось возвращаться домой таким образом. Заросший двор представлял собой хаотичный взрыв флоры и фауны, а вдоль стены коттеджа выстроилась палитра тыкв ржавого цвета, собранных и расставленных ее бабушкой, как только наступил октябрь. Каменные ступеньки вели к задней двери покосившегося коттеджа и любимой комнате Матильды – кухне. В животе заурчало, как только она представила, что бабушка готовила на гигантской зеленой плите, пока внучка была в школе. Но ее ноги замерли, когда в окне замерцал свет, и она увидела, как ее мать метается по кухне туда-сюда.
– Нанна Мэй принесет мне что-нибудь позже, – подумала Матильда, удаляясь от кухни и своей матери. Бурлящий пруд и поющие жабы приветствовали ее дома, когда она проходила мимо соцветий базилика для салатов и белладонны для заклинаний в травяном саду Нанны Мэй. Девушка обогнула дом с другой стороны, затем прошла по гравийной дорожке, вдоль которой весной росли нарциссы, а летом – одуванчики.
– Привет, маленький приятель, – сказала она, присев на корточки и суетясь вокруг Виктора, когда он выбежал из тени деревьев, – скучал по мне сегодня? – козлик заблеял, и Матильда улыбнулась: – Знаю. Я тоже.
Виктор последовал за ней в оранжерею кремового цвета, расположенную между голыми вишневыми деревьями, с двумя мерцающими тыквами по обе стороны двери. Когда Матильда положила руку на дверную ручку, щелкнул выключатель, и зажглись сотни огней, растянутых по крыше оранжереи и закручивающихся спиралью вокруг стволов деревьев.
Лотти всегда поощряла пребывание дочери в оранжерее, ведь здесь можно соединиться с окружающей ее энергией. Вскоре Матильда начала чувствовать себя в оранжерее,
