её гречневую кашу.
Конечно же оба помнили и от воспоминаний на миг замолчали… Как много осталось позади всего того, о чём мечтали и чем дорожили – никак невозможно было всё это пронести через всю свою жизнь.
– Как думаешь, пройдёт у меня этот Паркинсон? – спросил через какое-то время пассажир, нарушая тревожную тишину.
– Пройдёт, – соврал убедительно Виталий. – будешь потом гулять везде, как раньше, песцов может снова заведёшь.
– Зачем они? Одна морока… Деньги у меня есть, на всю жизнь хватит.
– Да просто так… Надо же в жизни чем-то заниматься.
– Женщину лучше завести, и детишек.
Виталий открыл окно и харкнул в улицу – на самом деле его затошнило от слов собеседника и этот плевок предназначался ему, потому как ни женщину, ни детей нельзя завести, они не домашние животные, к тому же задуматься об этом впервые в шестьдесят лет казалось большой глупостью.
– Кофе хочу, – сказал несчастный.
– Пока нельзя, вот выздоровеешь – тогда.
– Как это нудно – всё время лежать.
– Что поделать? Надо!
– И памперсы эти зачем? Я ведь могу сам добираться до туалета.
– А зачем тогда перед скорой выделывался?
В самом деле человек этот замученный не все свои поступки мог понять и даже вовсе не знал, зачем теперь убежал. Просто разум на какой-то миг вдруг помутился. Продолжал он неясно мыслить и до сих пор: недоумевал, куда собрался бежать, ведь никаких друзей или даже просто хороших знакомых у него нигде нет.
– Больше не буду, – пробормотал он, словно нашаливший школьник.
– Вот и хорошо, – кивнул Виталий.
В это время они уже подъехали к его дому.
– Ой, батюшки, промок-то весь как, – запричитала тотчас сиделка. – нельзя простывать, нельзя…
В какие-то моменты она даже выглядела смешной в этом своём старании угодить всем, особенно тому, кто щедро ей платил за её хлопотную работу. Торопливо она принялась стаскивать с больного одежду, сразу же достала из шкафа другую – сухую.
– Памперс-то сам наденешь, или помочь? – спросила голоском, каким обычно разговаривают с ненормальными, и так, как будто речь шла о шапке или ботинках.
Виталий не смог сдержать усмешку и тотчас резко отвернулся.
– Памперсы не жалейте, главное, чтобы больной содержался в комфорте, – подыграл он.
Тот уже лёг в постель.
Изнуряющая боль всё время разливалась по его телу, муча невыносимо. Никогда не думал он, что болезнь Паркинсона такая страшная – много людей знал, у кого в старости начинали трястись руки или голова, но у его родителей ничего подобного не было и он думал, с ним этого тоже не случится.
– Лекарства принимай, – бросил уже с порога Виталий, торопясь покинуть это место.
– Не переживайте, Виталий Николаевич, – чуть ни с поклоном
