весь мир этим сном объят
2
Но весь мир этим сном объят,
Словно ткацким кружась колесом.
Словно семь золотых ягнят
Нити жизни плетут в унисон,
Словно семь золотых ветвей
Открывают дорогу вдаль:
Шелестит шоколадом борей,
С глаз зефир срывает вуаль.
Словно семь золотых рогов
Напрягают тугую нить,
Где последний из ста шагов
Должен землю воспламенить,
Должен всё заключить в кольцо,
Выпуская на волю нас:
Я смотрю на её лицо,
И меня накрывает экстаз.
Нимфетка во ржи
Пестра, как маковое поле,
Зубаста, словно горностай,
Коль выпустишь тебя на волю,
Услышишь ропот птичьих стай
И рокот тайного напева,
Что дышит в кромке огневой,
Подобно музыке посева:
Гранат, каприз и волчий вой.
Коль выманишь тебя из клетки,
Запястья на передовой
И запах бархата нимфетки:
Нарцисс, абрис и сам не свой
Воинственные тамбурины
Пугают ладаном манер,
Но сердце обожжённой глины
Сильней весов и полумер.
Криталийская исповедь (Инфанта)
(послание в бутылке главной страсти моей юности)
Последний стыд и полное блаженство
Михаил Кузмин
Чёрный пепел развеет дыханье
Юрий Кузнецов
«Если что-то нельзя изменить,
Это можно хотя бы описать», –
Этому меня научила ты
Так слушай же…
Давай поговорим по-взрослому
Без наших извечных подростковых скандалов:
Ты была самым драгоценным даром моей юности,
Даром, который я так и не смог принять
В те дни у тебя была лишь одна соперница: Сицилия.
(кульминация – ты и я в апельсиновых рощах…)
Край земли, где мне хотелось остаться навсегда,
Ты словно вышла из пены у её берегов,
Из морей, что прославили её своими пиратами
Я долго не мог поверить в саму реальность твоего существования:
богемное воплощение моих снов в человеческой коже
Инфанта с глазами, похожие на хищные цветы, и виноградинам в животе
Хтоническая ласточка
Амфора красной ртути
Магма обетованной земли
Тайное
