или слоновьи тропы. В Америке и Англии иногда их называют «коровьими тропами».
«У нас говорят, что Бостон был распланирован коровами, – написал однажды Эмерсон, имея в виду расхожее и, вероятно, ошибочное мнение, что извилистые улицы города появились на месте протоптанных коровами троп. – Впрочем, бывают землемеры и похуже. Любой, кому доводилось ходить пешком в наших краях, не раз добрым словом вспоминал коров, протоптавших удобные тропы в глухих лесах и на холмах: путешественники и индейцы знают цену бизоньей тропе, которая всегда приводит к самому доступному перевалу». Спустя сто с лишним лет в Орегонском университете было проведено исследование, которое полностью подтвердило слова Эмерсона: ученых заинтересовал вопрос – кто быстрее найдет кратчайший маршрут через поле – стадо из сорока коров или компьютерная программа? В результате коровы справились с заданием на 10 % быстрее, чем компьютер.
Задолго до открытия и колонизации Америки североамериканские индейцы пользовались оленьими и бизоньими тропами, потому что животные умели безошибочно находить самые низкие перевалы и самые мелкие броды. Считается, что самые оживленные дороги в современной Индии и Африке были изначально проложены слонами. Животные добились столь значительных успехов в «проектировании» дорог благодаря своему упорству, а вовсе не потому, что они обладают некими суперспособностями или сверхчеловеческим интеллектом. Они постоянно ищут новые, более удобные пути, и, однажды обнаружив таковой, начинают его развивать. Таким образом, невероятно эффективная сеть тропинок может появиться на пустом месте сама по себе, без какого-либо тщательного планирования.
Проницательный и терпеливый исследователь может наблюдать за рождением новой тропы в режиме реального времени. К примеру, физик Ричард Фейнман стал свидетелем этого феномена, когда в его доме в Пасадене появились муравьи. Однажды днем он обратил внимание на вереницу муравьев, ползущих вдоль бортика ванны. Хотя область его профессиональных знаний и интересов была далека от мирмекологии, Фейнману стало любопытно, почему муравьиная дорожка всегда «выглядит такой прямой и милой». Для начала он положил на бортик кусочек сахара и прождал несколько часов, пока какой-то муравей не нашел его. Затем, когда муравей потащил сахар в своё гнездо, Фейнман взял цветной карандаш и провел вслед за насекомым линию. Она оказалось «довольно волнистой», другими словами, далекой от идеала.
Вскоре появился еще один муравей, который нашел сахар по следу своего предшественника. Когда он отправился с добычей в гнездо, Фейнман обозначил его маршрут карандашом другого цвета. Второй муравей, стремясь поскорее доставить трофей домой, часто сходил со следа, оставленного первым муравьем, и срезал многие углы: вторая линия оказалась намного более ровной, чем первая. В свою очередь, как установил ученый, третья линия выпрямилась еще сильнее. Всего Фейнман провел разными карандашами целых десять линий и, как он и ожидал, последние из них уже были уже совсем ровными. «Это можно сравнить с рисованием, – отметил
