с директором в кресле сидел полный мужчина с коричневыми усами. На нем были очки в золотой оправе. Без сомнения, главная роль теперь отводилась ему.
Когда мы встретились взглядами, он вдруг поднялся на ноги и, стараясь говорить мягким голосом, произнес:
– С тобой, сынок, мы станем друзьями.
Должно быть, пытаясь внушить мне доверие, он солгал:
– Ваш отец просил передать привет. Он вас целует и завтра утром приедет навестить.
Вот и все, что было сказано в кабинете директора. Я совсем потерял дар речи и даже с уборщиком в спальне словом не перекинулся, когда пришел наверх, чтобы переодеться в новый костюм и быстро собрать вещи.
Наконец мы остановились перед темным каменным зданием и в свете фонаря, который висел над дверью, прошли между двух караульных с ружьями. На следующий день я узнал, что меня привезли в Министерство полиции.
В маленькой комнате, наполненной шкафами и бумагами, молодой офицер с перевязанным подбородком спросил мое имя и место рождения. Пока я диктовал ему, сидя перед столом, покрытым клеенкой, мои спутники исчезли и больше не появлялись.
Эту и следующую ночь я провел в одиночестве в комнате с высоким потолком и окнами, где не было ничего, кроме железной кровати, табуретки и деревянного шкафа. Кто-то забыл в ящике шкафа старый толстый роман «Путешествие под землей». Я беспрерывно читал, чтобы как-то занять себя. Несмотря на обещания человека в золотых очках, отец появился только на второй день ближе к обеду.
Как странно! Два года назад мой отец перенес легкий инсульт и с тех пор так и не смог оправиться, а теперь он был необычно бодр и весел.
Даже хромота на правую ногу и небольшой дефект речи будто исчезли.
Его речь напомнила мне детство, когда он еще носил черные усы на немецкий манер, блестящую форму и бряцал саблей, приходя из казармы.
– Дай тебе бог здоровья, юноша. Ну как ты? – спросил отец. Он трепал меня по щеке, улыбался, но не говорил, за какую провинность меня заточили здесь.
Рядом стоял тот самый офицер с перевязанным подбородком, который оформлял меня в ночь прибытия. Вместо того чтобы беседовать со мной, отец все время обращался к офицеру, называя его «сынок» и «боевой товарищ».
Тот отвечал крайне уважительно, стоял чуть ли не по стойке смирно и называл отца «полковник», но почему-то мое сердце сжалось от жалости к отцу.
А он как будто ничего не замечал: офицер, видимо, недавно вернулся из Македонии, и отец задавал ему всевозможные вопросы о стране. Потом он вдруг повернулся ко мне, как будто вспомнив что-то, и сказал:
– Кемаль, тебе предстоит небольшое путешествие. Недалеко, до Миласа… Разумеется, ты знаешь это место. Милас – лучший уголок Измирского региона… В молодости путешествовать приятно… Это приносит даже больше пользы, чем учение. Я был примерно в твоем возрасте, когда меня, молодого лейтенанта, отправили в Эрзурум… Ну, может, на пару лет постарше… Подумай, где Эрзурум, а где Милас…
В нашем доме запрещалось говорить о политике. Но из обрывков сплетен, носившихся в воздухе, молодые люди того времени
