опустился под воду, коротко перебирая ногами по дну. Ему действительно нужно было заблудиться. Медленно он плыл вдоль берега. Практически сразу его окружили разноцветные рыбки-трубочки, с любопытством рассматривающие его со всех сторон, и несколько морских коньков. Неподалеку степенно двигалась большая черепаха. Танкреди ушел на глубину. Какое-то время он плыл рядом с ней, а затем вернулся, чтобы убрать из трубки воду. Он двигался по самой поверхности, продолжая разглядывать все, что происходило внизу. Каждый раз, когда море окатывало его водой, он чувствовал себя немного лучше. На несколько минут ему казалось, будто он спокоен, будто он сможет жить вот так, вполовину. Но это всего лишь иллюзия, которая длилась до тех пор, пока мимо не проплывала какая-нибудь прекрасная тропическая рыба. Жить вполовину невозможно после того, как испытаешь чувство целостности, единения с другим человеком. Тебе всегда будет не хватать этой другой части. «В конце концов родственные души встретятся, ведь у них только одно убежище на двоих», – писал Роберт Браулт. Это выражение никогда не оставляло его мысли.
«Мы прячемся, София. А может, мы просто ждем, когда кто-то из нас найдет другого, словно в детских играх. Ведь ты – замок, к которому подходит мой ключ, а у тебя есть ключ, открывающий мои замки. Это так. И я ничего не могу с этим поделать».
Чуть позже он вышел к большому шезлонгу на берегу и вытерся. «Возможно ли, что я больше никогда не встречу такую женщину, как она? Неужели она настолько уникальна? Почему я не вижу никаких альтернатив? Когда кто-то, кого ты очень любишь, оставляет тебя, единственный способ сохранить ему верность – это остаться одному. Я верю в это. Любая женщина, с которой я встречусь, будет предательством моего к ней чувства. Даже когда ее нет рядом, она занимает все мои мысли».
Танкреди поднялся, взял полотенце и направился к вилле. Он вновь прошел весь маршрут, идущий вдоль берега, до другого конца острова. Волны накатывали на песок и тут же убегали обратно. Как мимолетный поцелуй. Море все время целует пески, хотя те каждый раз отвергают его. Но море это не волнует, оно будет делать это вечно. «Как и я». И он вспоминает тот день и то, что случилось прямо там, на том месте, где он стоял.
На столе, покрытом серовато-бежевой скатертью и уставленном стаканами и столовыми приборами того же цвета, стояли корзины со свежими фруктами: тут были плоды хлебного дерева, кокосы, манго, бананы, папайя, гуава, авокадо, маракуйя, дыни, джекфрут, яванские яблоки, анноны, карамбола, ананас, апельсины и грейпфрут. Все это выглядело словно тропическая радуга.
В нескольких кувшинах рядом со стаканами были налиты фруктовые соки и вода. Рядом в маленькой корзинке из белого хлопка лежало немного цельнозернового хлеба, несколько тостов и более мелкие, мягкие и белые булочки, стояли кувшин с молоком, термос с горячим кофе, блюдце с маслом и баночки с разными джемами.
Светлые и легкие занавески танцевали вместе с утренним ветерком. Танкреди и София сидели напротив друг друга, они улыбались
