спасибо, что живы остались.
– Это еще неизвестно, – покачал головой Скрипач.
– В смысле? – не понял Ит.
– В смысле – мы пока что живы. Но у нас есть все шансы тривиально утонуть.
Утром взошло солнце – направление на восток они, конечно, запомнили, но толку с этого было мало – и уже через час стало понятно, что прежде, чем утонуть, им предстояло сгореть. Солнце, поначалу мягкое, поднимаясь, всё набирало и набирало силу, и вскоре стало понятно, что проблемы растут уже не в арифметической, а в геометрической прогрессии.
Сначала у Ита свело ногу, да так, что он едва мог пошевелить ею – хорошо, что Скрипач был рядом и поддерживал.
Потом Скрипач обнаружил, что у него уже сгорела спина. Для этого хватило часа в воде при активном солнце. На предложение Ита попробовать полежать на спине Скрипач только невесело рассмеялся, и заявил, что он, конечно, тоже любит, чтобы шашлык был прожарен равномерно, но… В общем, с лежанием решили пока что повременить.
Пить хотелось ужасно, рискнули сделать по глотку воды, но облегчения это не принесло, а больше пить соленую морскую воду было нельзя.
Небо, звезды на котором давно уже выцвели и растворились, поражало какой-то неестественной яркостью и глубиной – оба сошлись на том, что и море, и небо почему-то выглядят… как-то иначе, не так, как на той же Земле, будущей Терре, оно словно бы…
– Какое-то более настоящее, – произнес вслух общую мысль Скрипач. – То было выцветшее. На Терре-ноль оно обычное. А это – даже не знаю, как назвать. Как на картинке, что ли? Ты видишь, какое оно? И синее, и бирюзовое, и голубое, и…
– И, по-моему, у меня тоже спина сгорела, – констатировал Ит. – Рыжий, тебе не кажется, что это уже как-то… бред какой-то… попасть неизвестно куда, в воду, сначала сгореть, потом утонуть…
– Ой, заткнись, – попросил Скрипач. – Давай на небо смотреть. Может, там чего-нибудь…
К вечеру, когда немилосердное солнце, наконец, опустилось к горизонту, они были измучены – боль от удара об воду, боль в мышцах, боль от ожогов, страшная жажда. Оба понимали: если ночь они еще как-то сумеют продержаться, то следующий день станет, по всей видимости, последним. Говорить об этом не было никакого смысла, поэтому теперь они по большей части молчали – разговоры тоже отнимают силы, а сил уже почти не оставалось.
Спали в эту ночь тоже по очереди, но то и дело просыпались – всё от той же боли. Полчаса максимум, и снова – огромное, темное, безмолвное море вокруг, россыпь звезд, и неизвестность.
Лежа на воде, Ит думал – обо всем подряд. Воспоминания, которые раньше основательно стерлись, сейчас теснились в голове, не давали покоя, из-за них даже уснуть толком не получалось, хотя сейчас была его очередь.
Всё и сразу…
«Удивительно. Просто удивительно, сколько же всего, оказывается, я помню, – думал он, отрешенно глядя в усыпанное звездами небо. – Какая огромная жизнь, и она сейчас вся, буквально вся прямо перед глазами. И как просто, когда всё
